Оскорбленная мать намерена искать защиты у еще более оскорбленной королевы. Щекотливое положение у обеих, весьма щекотливое… Что перевесит у герцогини: желание наказать ослушницу или не запятнать фамильную честь? И что предпочтет Катарина – сохранить расположение вдовы почти святого Эгмонта или угодить Ворону? А Штанцлера нет, подсказывать некому.

Сильвестр отхлебнул из прозрачной чашечки горячего шадди и улыбнулся. Незыблемая Мирабелла терпела-терпела и заявилась в дом убийцы супруга. С чем пришла, с тем и убралась. Рокэ утверждает, что дуэнья Айрис умна, надо бы на нее как-нибудь глянуть. Умные женщины, да еще в нужном месте – редкость, их следует знать.

Сильвестр с наслаждением допил шадди и позвонил:

– Прикажите еще.

Секретарь посмотрел с молчаливым укором, однако смолчал. Ничего, это сегодня последняя чашка. Четыре чашки в день не так уж и много, нет, это просто мало! Врачи твердят, что шадди тот же яд, только медленный. То-то шады, если их не убивают, доживают до ста с лишним! Медики обожают напускать на себя важность, а сами ничего не понимают ни в болезнях, ни в лекарствах, ни в ядах. Все более или менее сносное по этой части придумано или найдено еще в гальтарскую эпоху. Как тогда травили неугодных, так и сейчас травят, только не так-то это просто. Гайифские яды хороши, но слишком уж известны.

Леворукий побрал бы Дидериха, не просто заполонившего свои пьесы отравленными перчатками, ключами и притираниями, но и с бергерской дотошностью расписавшего признаки отравления. Из-за дурака-сочинителя гайифские яды годятся, только когда убийство можно не скрывать. Мышьяк при всех своих достоинствах тоже имеет недостатки. С одной стороны, смерть легко свалить на несварение, с другой – к этому яду, как и ко многим другим, привыкают, и потом он слишком медленно действует. Как и тинктура крапчатого болиголова, хотя, похоже, именно она спасла Талиг. И еще вошедшее в поговорку везенье соберано Алваро. По числу покушений его никто не обогнал, даже сын… Странная тогда вышла история, Диомид и тот не знал правды. Ее вообще знал лишь один человек, и этим человеком была либо Алиса, либо соберано.

Сильвестр откинулся на спинку кресла и усмехнулся. Каким же юнцом он тогда был, даже странно, что Диомид взял его в младшие секретари. Надо думать, причиной стала фамильная изворотливость Дораков. Диомид… Его высокопреосвященство словно наяву увидел обманчиво мягкий профиль и длинные цепкие пальцы, гладящие дубовые подлокотники. Именно кардинал первым сказал то, о чем другие молчали: король и королева губят королевство. Если их не остановить, Талиг ждут проигранные войны, голодные бунты, междоусобица и в конечном итоге распад на враждующие между собой осколки.

Разговор шел в резиденции кардинала, потому что больше говорить было негде. Франциск с Алисой были непроходимо глупы, но вокруг трона вилось слишком много «гусей» и «павлинов». О, сами они ничего не делали, только восхищались мудростью августейшей четы. Страну губило сидящее на троне ничтожество, а ничтожество пихала под локоть очумевшая коза, возомнившая себя великой королевой.

Диомид сказал, что считал нужным, и отвернулся. Он не смотрел на своих гостей, давая им время прийти в себя. Первым опомнился соберано Алваро. Этот не колебался. Кэналлийцу было проще, чем Георгу Оллару, – между ним и троном стоял брат покойного короля, а Георг, говоря «да», протягивал руки к короне. Странным он был человеком, принц Оллар, убийство его не пугало, в отличие от обвинений в корысти.

Герцог Ноймаринен тоже молчал, только задумчиво глядел на дядю-кардинала и крутил украшенную изумрудами цепь. Четыре человека и портрет Франциска Великого. И еще молоденький секретарь, скрытый книжными полками и не сводящий взгляда с гостей его высокопреосвященства. Зачем Диомиду понадобилось посвящать его в тайну, ценой которой была жизнь, Сильвестр так и не понял, Диомид вообще был непредсказуем.

– Ваш шадди.

– Спасибо, Агний.

– Депеша из Ургота.

– Хорошо.

Соберано Алваро любил шадди, он и приучил к багряноземельской отраве тогда еще молодого Сильвестра. Рокэ, хоть и знает толк в «усладе шадов», предпочитает вино. Два Первых маршала Талига – отец и сын. Такие похожие и такие разные, но к обоим намертво прилип ярлык счастливчиков. Алваро избежал всех покушений и умер в собственной постели, хотя еще вопрос, кого называть баловнем судьбы: того, кого милуют пули, или того, в кого не стреляют… А шадди паршивый, секретарь так и не выучился его варить, если только не делает это нарочно – надеется, что старый гурман меньше выпьет.

Агний верен и послушен, это хорошо для секретаря, но не для кардинала, он слишком поздно это понял. Павел с Никодимом давно мертвы, Герман, скорее всего, тоже, а Бонифаций смирился и спился. Искать замену? Это требует времени, а его нет. Остается одно: поменять короля, потому что слабый король при слабом кардинале – это прыжок назад, во времена Алисы. Только без надежды…

Нет, все-таки кто тогда спас Талиг и соберано, судьба или сам Алваро? Франциск Второй умер от яда, и принять его он мог лишь в шадди. В шадди, который пил в обществе супруги и Первого маршала Талига. Ох, как Алиса стереглась убийц и отравителей! Именно при ней в моду вошли короткие рукава без манжет и кольца без камней. Высочайшую пищу проверяли королевские дегустаторы и гайифские и дриксенские агенты, отвечавшие головой за безопасность губящих Талиг дураков. Покои их величеств, мебель, даже посуду стерегли в шестнадцать глаз. И все же не устерегли. Франциск Второй пожаловался на отвратительный привкус во рту, отказался от обеда и потребовал, чтоб его оставили в покое. Когда через два часа к королю явилась супруга, тот был мертв.

Зачем Алиса пригласила кэналлийского герцога, которого ненавидела всеми фибрами своей души? Зачем распорядилась подать шадди, которому предпочитала шоколад или тизан? Почему, несмотря на явные признаки отравления, не заикнулась о яде? Ответы очевидны. Королева решила избавиться от одного из главных врагов. Яды по большей части имеют отвратительный вкус, который проще всего скрыть в горечи шадди. Что же было дальше? Соберано догадался и поменял чашки или вмешался случай? Диомид предполагал первое, Сильвестр склонялся ко второму.

Рок играл с кэналлийскими соберано в странную игру. Алваро ходил по натянутой струне, всякий раз избегая пропасти, из его сыновей выжил лишь младший, но как же ему теперь везет! Впрочем, все на везенье не спишешь, Ворон вырывает у судьбы победу за победой. Любопытно, что он учудит на море? В любом случае о бордонско-гайифской армии можно не беспокоиться, но в Олларии Рокэ делать нечего.

Алва отгонит от Фельпа волка и отправится в Урготеллу, нравится ему это или нет. Таково будет условие Фомы, который платит золотом и хлебом. И таков будет приказ короля Талига своему Первому маршалу. Королевский