сказала Лили, — вечером в среду и два раза в воскресенье. Это было то единственное, что оставалось неизменным.

Сэл попытался представить себе, как это было. Все эти маленькие полуразвалившиеся церквушки в крошечных, Богом забытых городках, куда стекаются эти убогие и неистово молятся, пытаясь не встать коленом на какую-нибудь змею. Просто жуть берет.

— Знаешь, о чем проповеди в этих церквях? О том, что есть рай и есть ад. И все. До жизни никому нет никакого дела. Все только и беспокоятся о том, что будет после смерти — как будто не понимают, что смерть станет их счастливым избавлением от убогой жизни.

— С религией всегда так.

— Да, но в большинстве религий, если ты оступился, можно сознаться и тебя простят. Можно сходить на исповедь, получить отпущение грехов. А там такого нет. Там учат, что, если ты сильно согрешил, тебе в любом случае прямая дорога в ад, что бы ты ни делал, как бы ни жил потом.

— То есть, если ты убил одного человека…

— Вот именно. Убил кого-нибудь — не жди ничего хорошего от загробной жизни.

Райли задумался, пытаясь переварить информацию.

— Получается, если убил одного, уже все равно, и можно убивать сколько угодно. Можно даже зарабатывать этим на жизнь, так?

— Было время, когда я именно так и рассуждала. Теперь я уже не так в этом уверена.

— А сколько тебе было, ну, когда ты сделала это в первый раз?

Сэл слушал их и думал: «Что за черт?! Устраивают тут, понимаешь, шоу «Это ваша жизнь»[121]», — но вслух ничего не сказал.

— Мне было четырнадцать. Мой дядя пытался… в общем он стал меня трогать.

Она замолчала и едва заметно мотнула головой.

— Мы были на кухне. Там на столе лежал разделочный нож.

Джо нахмурился:

— Так, значит, в первый раз ты была жертвой…

— Чушь. Не верю я во всю эту ерунду «жертва — не жертва». Это просто было первым толчком. Я сама выбрала себе эту жизнь.

— Так почему же теперь не выбрать что-нибудь другое? Может, тебе все-таки стоит отправиться со мной в Чикаго.

— Ни за что.

— Хотя бы исчезнешь с концами из Вегаса.

Внимание Сэла привлек какой-то чудак. Он был в штанах, натянутых аж до подмышек, весь обвешан тюками. Он хотел было пройти по проходу между креслами, но увидел их увлеченную беседой троицу и решил, что лучше пойти в обход.

Когда Сэл повернулся, чтобы вновь взглянуть на этих двоих, обнаружил, что оба пристально на него смотрят.

— Что?

— Да вот, думаем, что с тобой делать, — сказала Лили.

Сэл энергично замотал головой.

— Ничего вы со мной не сделаете. Я все продумал. Я остаюсь здесь, в аэропорту. Попытаетесь увести меня силой, закричу. Тут же полицейские сбегутся.

— Вот, значит, какой у тебя план. Ты хочешь привлечь внимание полицейских, чтобы я тебя им сдал?

— Все лучше, чем ждать, пока Лили меня убьет.

— Я же тебе ясно сказала. Пусть не сегодня, но я до тебя доберусь.

Сэл поправил очки.

— А как же все эти байки, что ты тут рассказывала. Про ад и всякое такое. Прибьешь меня — прямиком в ад попадешь.

Лили обдала его ледяным взглядом и улыбнулась:

— Только ты попадешь туда раньше.

— Эй-эй, полегче, — вступил Райли, — у нас такая славная беседа. Давайте не будем ее портить.

Сэл все никак не мог сглотнуть. Было такое ощущение, будто в горле застрял клок волос.

— Ладно, сделаем так, — проговорила Лили, — сейчас я уйду отсюда. И ты уйдешь. И Сэл тоже. А там посмотрим, что из этого получится.

Райли замотал головой.

— Кто сказал, что я собираюсь его отпустить? Мы так не договаривались.

— Мы никак не договаривались. Сделаете, как я предлагаю, и все мы уйдем отсюда живыми. Если Сэл заорет — так уже не получится. Кто-то умрет. Сэл наверняка. А может, и мы тоже.

У Сэла опять что-то булькнуло в животе.

— Ну хорошо, — сказал Райли, — мы все разойдемся по одному. По-тихому. Меня этот вариант устроит. И потом, если я захочу встретиться с Сэлом, я просто куплю билет на самолет — и дело в шляпе.

«Вы посмотрите только, сам пошутил, и сам ржет как призовой жеребец».

— Я уйду первой, но прослежу, чтобы ты отпустил Сэла.

— Я отпущу его. Обещаю.

— Ну, прощайте! — с этими словами она спокойно поднялась и пошла прочь.

Они проводили ее глазами, но вскоре она бесследно растворилась в толпе. Сэл приготовился опять препираться с Джо, но тот встал, явно собираясь уйти.

— Увидимся, Сэл. Удачи тебе.

Сэл стал бормотать какие-то слова благодарности.

— Что-что, а удача тебе пригодится, если учесть, какая женщина станет за тобой охотиться.

Сэл дождался, пока Джо исчезнет из поля зрения. Затем он поднялся и торопливо засеменил в сторону ближайшего туалета.

Глава 39

У Лумиса было полно осведомителей, и всем им он дал задание разыскать Сэла Вентури и Лили Марсден. Долго ждать не пришлось: один знакомый из бюро путешествий любезно сообщил ему, что Вентури отправился в Лас-Вегас.

Информация поступила, когда до прибытия самолета оставалось буквально полчаса. Лумис ринулся на плавящуюся от жары стоянку на заднем дворе «Тропической Бухты» и схватил один из принадлежавших компании «фордов». Пулей долетев до Маккаррена, он припарковался, оставил пушку в бардачке, закрыл его на ключ и поспешил в прохладное помещение аэропорта.

Добраться до выхода, откуда должен появиться Сэл, времени не было. Тем более теперь, когда к каждому пункту контроля и досмотра тянулись длиннющие очереди. Но выход из главного вестибюля был все равно только один. Лумис встал, подпирая стенку, у самого выхода и замер в ожидании Сэла.

Он внимательно просеивал спешащую мимо толпу; на тех, кто начинал пялиться на него, застревая взглядом на его трижды проклятом лице, старался не обращать внимания. Случалось, Лумис подумывал о том, чтобы отрастить волосы или бороду — хоть что-то предпринять, чтобы избавиться наконец от этого дурацкого сходства с «Кудряшкой» Говардом. Но это было бы равносильно признанию собственного поражения. Да пошли они, придурки эти, к чертям собачьим. Лучше он будет отвечать им ледяным взглядом, и пусть только попробуют что-нибудь вякнуть. Иногда вся эта бодяга становилась для него удобным поводом, и он с удовольствием расправлялся с очередным крикуном. В такие моменты он бывал почти благодарен лицу за этот повод.

Так он и стоял в задумчивости, прислонившись к стене. И слава богу, что была у него эта опора — а то бы грохнулся от неожиданности. Он заметил пробирающегося сквозь толпу