в салоне безопасно, и увезти нас отсюда, не выпуская при этом Психею из вида. Возможно, мог бы, будь она трезва.

Можно было бы вернуться в квартиру Елены, но это во многом рискованно. Либо я навлеку на нее неприятности, либо она уже крепко спит и не услышит, даже если я попытаюсь выбить чертову дверь. И то, и то – плохая идея.

Остается только один вариант.

Подталкиваю Психею к будке охранника. Дверь слегка приоткрыта – а это еще один знак того, что что-то здесь не так. Я заталкиваю Психею внутрь и обхватываю ее лицо ладонями.

– Психея, я хочу, чтобы ты сейчас же пришла в чувство.

Она моргает, глядя на меня своими огромными глазами.

– Постараюсь.

Гиблое дело, но, если смогу заставить ее сосредоточиться на несколько минут, может получиться. Достаю телефон и кладу его ей в руки.

– Нужно, чтобы ты позвонила на пост охраны и сообщила им, что в здание кто-то ворвался. Мы не знаем, где охранник. Ты можешь это сделать?

– Да?

Черт, не уверен, но выбора нет. Отпускаю ее и иду к двери.

– Не открывай ее никому, кроме меня. Поняла? Ни охраннику, ни начальнику службы безопасности, ни даже самому Зевсу.

– Зевсу я бы и не открыла. Мне кажется, он такой говнюк.

Я киваю.

– Он точно говнюк.

Мне остается только оставить ее здесь и надеяться на лучшее. Я выхожу из будки и закрываю за собой дверь. Она автоматически блокируется, что приносит небольшое облегчение. Стекло в ней пуленепробиваемое, а основание сделано из монолитного куска бетона, так что, если кто-то протаранит его машиной, то она пострадает гораздо сильнее, чем будка. Лучшей безопасности я сейчас обеспечить Психее не могу.

Знал, что стоит взять с собой пистолет. Я редко куда-то хожу без него, но хозяева дома обычно относятся к этому с неодобрением. За редким исключением на вечеринках в Олимпе насилие предпочитают ограничивать словами и демонстрацией силы. Тринадцать и их ближайшее окружение любят делать вид, будто они воплощение шика, и вершат свои грязные дела во мраке ночи.

Но у меня есть пистолет в машине.

Медленно пробираюсь по проходу, стараясь не выпускать Психею из вида. Она говорит по телефону, на ее лице застыла маска пьяной сосредоточенности, и надеюсь, что скоро сюда прибудет подкрепление. Охране этого здания доверять не могу, особенно безопасность Психеи, но уверен, что Елена живьем сдерет с них шкуру, если что-то случится со мной. Они знают это и не станут рисковать, предпринимая какие-то действия против меня и того, что мне принадлежит.

Парковка освещена настолько хорошо, насколько может быть освещена парковка, а значит, здесь полно темных уголков. Я прохожу мимо машин, из которых все до единой баснословно дорогие и блестят в тусклом свете. Единственный звук – шарканье моих ботинок по бетону.

Хочется надеяться, что меня настигла паранойя. Вполне возможно, что охранник отошел в туалет или куда-то еще, но за все годы, что приезжал к Елене, ни разу не видел, чтобы будка пустовала. Не могу рисковать жизнью Психеи.

Добираюсь до своей машины. Не похоже, чтобы ее трогали, но, оглядевшись по сторонам, наклоняюсь и включаю подсветку телефона, чтобы проверить ходовую часть. Не думаю, что моя мать так зла, что станет покушаться на меня, но она настолько неуравновешенна, что я ничто не стал бы принимать на веру. Через пять минут убеждаюсь, что в моей машине никто не копался.

И вдруг я слышу первый выстрел. Едва слышный звук, тихий свист пули, пролетевшей сквозь глушитель. Треск стекла. Крик Психеи.

Я вскакиваю на ноги и мчусь вперед. Чертовски заманчиво пробежать по главному проходу, но так я сам стану мишенью. Будь я на месте стрелка, то подстрелил бы Эроса, чтобы вынудить Психею выйти из будки охраны. Возможно, моя мать и не желает мне смерти, но сомневаюсь, что ее разозлило бы мое очередное ранение, если при этом будет устранена моя жена.

Ныряю между машинами, двигаясь как можно быстрее и пригибаясь ниже, чтобы меня не заметили. Еще один выстрел. Третий. Психея перестала кричать, но стекло не разбилось. Пока она в безопасности.

Дойдя до конца ряда, вижу стрелка. Невысокий парень в неприметных черных джинсах, черной футболке и кепке. Он озирается по сторонам, очевидно, зная, что я где-то поблизости, и, отпрянув назад, я снова прячусь в тени между двух машин. Незнакомец медленно поворачивается кругом, перезаряжая пистолет, и вновь наводит его на будку. Он спускает курок, и по стеклу прямо перед лицом Психеи расползается паутина из трещин.

Мой мозг замыкает от ярости и страха. Я перестаю думать, перестаю беспокоиться о дальнейших шагах. Бросаюсь на парня. Он оборачивается, но я оказываюсь быстрее. Сбиваю его с ног одним ударом, пистолет отлетает в сторону. Неважно. Мне он не нужен.

Я не даю ему ни единого шанса нанести ответный удар. Впечатываю его лицом в пол один, второй, третий раз, а потом еще один. Он обмякает. У меня трясутся руки. Какого черта у меня трясутся руки? Я стою, коленями прижав его к полу, и разрываюсь между стремлением убедиться, что он больше никогда не встанет, и нежеланием показать Психее, насколько я на самом деле ужасен, пока чувствую на себе ее взгляд.

Одно дело знать, на что я способен. Но совсем другое – увидеть это.

– Эрос! – Через стекло ее голос звучит приглушенно, но я отчетливо слышу в нем испуг. Не хочу смотреть на нее, не хочу видеть страх, вызванный мной. И неважно, насколько это заслуживаю – а я заслуживаю. Черт возьми, я потерян.

Звук открывшейся двери будки охраны делает то, что под силу только ему: заставляет меня сдвинуться с места. Я отталкиваю незнакомца в сторону и встаю между ним и Психеей.

Но она не смотрит на него. Спотыкаясь, она падает в мои объятья и прижимается с такой силой, что у меня перехватывает дыхание.

– Идиот! О чем ты думал? Он мог тебя убить!

От потрясения не могу ступить ни шагу.

– Он стрелял в тебя.

Психея вцепляется в мою рубашку и смотрит на меня блестящими глазами.

– Больше никогда так не делай! Если бы он застрелил тебя, я…

Двери лифта открываются, перебив ее на полуслове. На парковку выбегают сотрудники службы безопасности. После этого все происходит быстро. Поняв, что это касается Тринадцати, они увозят нападавшего в участок, пока люди Ареса не приедут разобраться. Я сообщаю им о случившемся и сажаю Психею в машину.

Она откидывается на спинку сиденья, укутавшись в мое пальто.