Глава 19 Развитие и изменение

Кинетическая энергия, как я узнал из лекций, — проклятие и благословение любого неосапианта. В зависимости от способностей, конечно, но в той или иной мере любое внешнее проявление наших сил связано с дополнительным кинетическим воздействием. Для некоторых, например Юльки, это величина плавающая и просто дико полезная по своей сути, иначе бы эта летающая блондинка имела бы очень большие трудности по взаимодействию с физическим миром. А так — слабенькое поле, которое она излучает пассивно, позволяет ей бултыхаться над твердой поверхностью, а при концентрации Палатенцо способна даже невысоко и небыстро летать.

Не всем так везёт. В телепередачах, пытающихся объяснить населению, что самовольное втыкание в себя нелегальных артефактов может выйти боком, популярно объяснялось, что дисбаланс кинетики способен похерить большую часть способностей. В пример приводили одного гражданина с способностью целительского класса, которая, при воздействии на пациента красивым таким извилистым лучом, слонячьи усиливала иммунитет. То есть, попукал он лучиком в другого минут пять, а тот возьми и справься вообще со всеми болезнетворными гадостями в своем организме. Только вот проблемочка — кинетика. Пациента раздупляло о стену как муху по лобовому стеклу…, бедолага кряхтел, корчился и страдал, пока проходило лечение, при том, что у него была мягкая специальная стена. Еще одна гражданка была лысой как коленка, хотя одним из её умений было управление собственным волосяным покровом. Но кинетика. Так она его, покрова в смысле, и лишилась, банально применив силу, от чего все волосы крайне болезненным образом её покинули.

Так вот, кинетика…

Бутылка кефира очень хотела упасть. Я прямо чувствовал её подлую стеклянную натуру, желающую, чтобы я жрал свои бутерброды с докторской всухомятку. Литровая зараза покачивалась, похабно виляла задом, опасно и непредсказуемо дёргалась, а я, прилагая воистину титанические усилия, извивался вокруг, стараясь не пролить нужный и важный для завтрака продукт. Рядом же, конечно, висела Палатенцо во всей своей строгости и невозмутимости. Голая, кстати, снова. Точнее, принявшая голую форму. Не знаю, зачем ей это было нужно, но перед тем, как я занялся эквилибристикой с молочным продуктом, мы минут 15 редактировали ей задницу, пока та не стала воплощением идеала с моей точки зрения.

Подлая белая фигня всё-таки радостно взбрыкнула, а я, мысленно взвыв как проклятый, моментально перевоплотился в голого парня, в прыжке поймавшего бутылку у пола. Это было больно…

— Твой прогресс значительно ускорился, — поведала мне Юлька, чьи призрачные волосы, и так чересчур богатые на мой вкус, сейчас вообще ращепырились на треть комнаты, из-за чего девушка напоминала лежащую на груде водорослей русалку. Тут тоже был мой косяк — спросонья я не досмотрел, отчего призрака затянуло внутрь моего бешено передвигающегося по комнате тела. Наверное, Окалина поняла, что испытывает кошка в стиральной машине, но комментировать отказалась.

— Мой голод значительно усилился, — пробурчал я ей, направляясь к обеденному столу. Лучше на неё не смотреть. Юлька, конечно, призрак, но она сейчас чуть ли не воплощение красоты, а еще сонный, хоть и испытавший стресс лишения кефира организм вполне может поднять флаг на голое бесполое существо. Нам, мужикам, пофигу. Мы любим красивое. А паспорт потом спрашиваем. Иногда.

— Нина Валерьевна уверена, что навыки нужно забивать до уровня безусловных рефлексов, иначе смысла в них не будет, — проговорила блондинка, подлетая ко мне поближе, — Упражнения нужно повторять в разных ситуациях, чтобы вывести новую форму существования на полную функциональность.

— Ешли ты меня шаф долбанёф, — угрожающе прочавкал я бутербродом, — Фо я фебя факручу фофвсем! Фай фофрать! И офеньфя!

— Мне тоже нужно привыкнуть к новой форме, — привела рациональный аргумент голая призрачная девушка, выглядящая как воплощение мечты или там богиня любви.

Моя мужская гордость тихонько стукнулась о низ столешницы, сообщая, что тоже готова принять новую форму. Задолбали! Дайте пожрать спокойно! Это же докторская! Та самая! С пряным вкусом! Сука, я по Союзу ностальгировал из-за нее как раз, из-за кефира и из-за свежего хрустящего батона!

Судьба дала мне дохомячить всего два бутерброда, сопровожденные внутрь кисленькой и освежающей молочной влагой, а потом в дверь забарабанили.

Ну твою же мать! Нет, я человек мирный, добрый и тихий, но искренне считаю, что те, кто приходят без приглашения — мудачье редкостное и цивилизации не нужное. А еще, что человека нельзя отвлекать, когда он ест, пьет и трахается сексом. Для этого как раз приглашения и нужны — чтобы не отвлекать!

В общем, тут же потеряв голову от раздражения, знатно простимулированного невозмутимой как картошка Юлькой, я тут же решительно потопал к двери, злобно размахивая своим полустояком. Ну а че стесняться-то? Тут камеры пишут круглосуточно и везде, а мы занимались…

— Да?! — рыкнул я, распахивая дверь.

— Хсссссыыыыы…, — начал втягивать в себя воздух некий худой блондинистый Салиновский, чей взгляд сразу же прошёл мимо меня, упираясь в нечто тоже блондинистое и голое как лысый шакал позади. Местами, конечно, голое. Так-то Юлька волосатая…

— Пфффф…, — начала выпускать воздух невысокая круглолицая девчушка неопределенного молодого возраста с шикарными вьющимися синими волосами, по которым то и дело пробегали язычки пламени. Глядела она, между прочим, туда, куда не надо, что дополнительно радовало мою черную душу. Поиграв ягодицами, я заставил свой полубодрствующий орган укоризненно покачаться, а после этой дисциплинарной жестикуляции, решил всё-таки вокабулировать.

— Че приперлись с утра не срамши?! — «ласково» поприветствовал я друга и неизвестную, — Чего не спится в ночь глухую?!

— Аыыы…, — попробовал проявить жизнедеятельность Паша, но, будучи обыкновенным (причем, довольно похотливым) советским мальчиком, не смог оторвать глаз от Юльки, которой, как и всегда, было очень фиолетово. Я ее равнодушие уже ощущал голыми ягодицами.

— Ми... Ми! — пискнула пару раз девушка с огнем в волосах, отвлекаясь от гипноза и привлекаясь выше, прямиком в мое жующее в холостом режиме табло, на котором крупными буквами было выведено нетерпение. В руках у девчушки обнаружился фотоаппарат, а за спиной — тень отца Гамлета. Точнее, это была довольно зловещая фигура хмурой и злой как зима в Братске бабы Цао.

Руки старой китаянки хищными птицами впились в плечи Паши и девчушки.

— Несанкционированный посетитель! — каркнула доселе приятная женщина, превращенная дуростью Салиновского в адского сатану на максималках, — Пройдемте!

— Ой, дураааааак…, — осуждающе