Макс рассеянно перебирал все это в голове, когда раздались крики.

* * *

Из показаний, данных под присягой Натаном Эриксоном Федеральному Следственному комитету в связи с событиями, произошедшими на острове Фальстаф, Остров Принца Эдуарда:

В.: Пожалуйста, разъясните кое-что суду, доктор Эриксон. Вы считали, что работаете с доктором Эджертоном над средством для похудения, так?

О.: Что вы имеете в виду?

В.: Конкретно я спрашиваю о гранте, который получил доктор Эджертон.

О.: От фармацевтического концерна, да.

В.: И это был единственный источник финансирования лаборатории Эджертона?

О.: Да.

В.: Нет.

О.: Прошу прощения?

В.: Нет, это не единственный источник финансирования лаборатории, доктор Эриксон.

О.: Простите, что?..

В.: Доктор Эриксон, для человека, который утверждал, что его IQ выше, чем у большинства присутствующих на сегодняшнем слушании, возможно ли не знать о конечной цели тех самых экспериментов, которые вы проводили?

О.: Разумеется, я знал. Я говорил вам. Средство для похудения.

В.: Доктор Эриксон, я хотел бы кое-что вам показать.

[Доктору Эриксону вручают листок бумаги.]

В.: Вы можете мне сказать, что это такое.

О.: Это банковская выписка.

В.: Это банковская выписка доктора Эджертона. Со счета, с которого производилась оплата производственных расходов его лаборатории.

О.: Да, все верно.

В.: Теперь, если вы посмотрите внизу, то увидите вклады, сделанные фармацевтической компанией.

О.: Да, они здесь.

В.: А вы видите другой вклад, единственный, тот, что был сделан второго января?

О.: Да.

В.: Можете ли вы назвать сумму?

О.: Три миллиона долларов.

В.: Точнее.

О.: Три миллиона пятьдесят тысяч пятьсот долларов. И еще сорок два цента.

В.: Можете ли вы назвать мне того, кто перевел эти деньги?

О.: Это сейчас тест по орфографии? «ПНИ[18] Принц Мауриц».

В.: Вы знаете, чем занимается эта компания, доктор Эриксон?

О.: Понятия не имею.

В.: Это военная исследовательская фирма.

О.: Понятно.

В.: Три года назад она подверглась расследованию с привлечением Большого жюри. Компанию обвинили в промышленном шпионаже и продаже товаров иностранным тиранам для укрепления их марионеточных режимов.

О.: Я вообще за всем этим не слежу.

В.: У этой компании не самая незапятнанная репутация.

О.: Если вы так говорите.

В.: Доктор Эриксон, я хочу спросить вас вот о чем: если доктор Эджертон действительно такой гений, как вы утверждаете, то почему он не мог держать червей там, где им и положено быть, – в кишечнике подопытного?

О.: Как я уже говорил, даже черви – сложные организмы. Ужасно сложные.

В.: Но – и прошу простить мое невежество – разве кишечник – не естественная среда большинства ленточных червей?

О.: В общем, да.

В.: Доктор Эриксон, я сразу перейду к делу: знали ли вы, что доктор Эджертон фактически получил конкурирующие гранты? Один от биофармацевтической компании, а другой – от военной исследовательской фирмы. Один спонсор ждал появления средства для похудения. А другой предвкушал создание биологического оружия, доктор Эриксон.

О.: Не знал.

В.: Для вас не станет потрясением, если я скажу, что у меня имеется переписка между доктором Эджертоном и генеральным директором компании «ПНИ Принц Мауриц», в которой обсуждается именно этот вопрос?

О.: Я был бы весьма потрясен, сэр.

В.: Понимаете ли вы, что при определенных обстоятельствах подобное существо могло бы стать идеальным средством ведения войны? Конечно, если отбросить в сторону этику и гуманность?

О.: Я… Полагаю, что понимаю.

В.: Оно не оставляет следов. Быстро распространяется. Достаточно капнуть из пипетки в водохранилище, да?

О.: О господи. О боже мой.

В.: Это существо может в короткие сроки разорвать страну на части, да? Вызывать массовую истерию, дестабилизацию, разгул инфекции, бунты, страх, ярость, повторное кровопролитие в любом порядке. Все это противоречит букве и духу Женевской конвенции – но ведь речь идет всего лишь о сверхопасном черве, да? Никто не узнает, как он появился. Мать-природа снова творит свои многочисленные странные чудеса, да?

О.: Я и понятия не имел. Вы должны мне поверить.

В.: Доктор Эриксон, я не обязан делать ничего подобного. Верить вам или нет, решит суд.

* * *

ШЕЛЛИ ДОЖДАЛСЯ, пока Макс с Ньютоном спустятся к пляжу, и только после этого выбрался из подвала. Прозрачный послеполуденный свет бил в глаза, словно коктейльные шпажки. Теперь Шелли подходила лишь темнота.

Прошлой ночью он видел во сне, как тьма окутывает мир. Всепрощающая тьма, в которой можно делать что угодно и все сойдет тебе с рук. Никто никогда тебя не увидит. Они будут только ощущать тебя, а ты – их.

Шелли наткнулся на лежавшего на столе Эфраима. Зрелище было весьма приятным. Значит, игра в полном разгаре. По сути, они подбираются к финалу.

Шелли с мечтательным выражением лица слегка покачивался с пятки на носок.

– Никто меня не любит, – пропел он, – никто не уважает…

Он провел пальцем по разрезу на лице Эфраима. Когда тот не пошевелился, Шелли сунул в рану кончик пальца. Ноготь пробил клейкую корку крови. Палец заерзал внутри. Тихонько кряхтя, Шелли проталкивал его все глубже. Кончик пальца прошел сквозь щеку в рот Эфраима – на одно волнующее мгновение Шелли ощутил гладкую эмаль его зубов.

Веки Эфраима резко распахнулись. Шелли выдернул палец. Тот выскочил с каким-то липким звуком, как будто из банки с обойным клеем.

– Шел? Выглядишь не очень.

Шелли полагал, что так оно и было. Прошлой ночью он выползал из подвала, чтобы поесть росшей вокруг хижины высокой тимофеевки. На четвереньках, будто корова на выпасе. А утром гонялся по пляжу за упитанным голубем, визжа и пуская изо рта пену. Чуть зеленоватая от съеденной травы, она напоминала морскую пену, которую прибивало к причалу Норд-Пойнта.