− Мы действительно несколько раз водили Максима к врачам. И к психиатрам, и к невропатологам. Какой-то он заторможенный стал после того несчастного случая. Не в том смысле, что разум повредился, нет. Учился в школе нормально, оценки приносил высокие, соображал быстро. Но появилась в нем вялость, меланхоличность, равнодушие к себе и людям. Эмоции почти никак не выражал. Смех, слезы − ничего такого мы от него и не видели… Тем страшнее нам было наблюдать вспышки ярости, которые у него иногда случались, буквально на пустом месте. То есть теперь-то понятно, что не на пустом…

− Вы имеете в виду его отношения с Настей?

− Да. Он всегда стремился быть рядом с ней. Обычно разнополые брат и сестра в подростковом возрасте отдаляются друг от друга: у парня свои увлечения, у девчонки − свои. А Максим от нее ни на шаг не отходил.

− Да, так и было, − прошептала Настя, − он меня сопровождал на все вечеринки, на дни рождения друзей, в клубы… Однажды у меня на глазах избил парня, который меня на танец пригласил и прижимал к себе чуть сильнее, чем следовало бы. Он потом еле ноги унес из ночного клуба, а Максим выглядел просто как настоящий маньяк. Я тогда решила, что он за меня заступился как за сестру, хотя повода-то особого не было. А оказывается, он меня любил совсем не братской любовью…

− А у меня родились такие подозрения, когда я побывала у вас дома. В смысле, в комнате Максима. И когда узнала о его увлечении античной культурой. Ваш сын был активным участником клуба «Antik», вы знали об этом?

− Конечно, знали, − кивнул Трофимов, − мы ничего плохого в этом не видели. Он и Настю туда водил, но ее как-то не заинтересовало… Да, Настюша?

− Не то что совсем не заинтересовало, − девушка сделала неопределенный жест рукой, − я всегда с любопытством относилась к истории. Но не готова была тратить на участие в этом клубе слишком много времени. Там же не просто интересующиеся люди собираются, а настоящие фанаты, которые живут не столько в настоящем, сколько в прошлом. Я не из таких.

− А на самом деле, при чем здесь античность? − недоумевающее спросила Наталья Михайловна.

− Видите ли… Навязчивой идеей Максима стало его нездоровое влечение к своей родной сестре. Инцестофилия, говоря медицинским языком. Он смотрел на нее не как на сестру, а как на сексуальный объект. Думаю, это как раз и было последствием черепно-мозговой травмы, полученной в детстве. Он смотрел на Настю так, как смотрят на любимую женщину − с вожделением. Представляю, каких усилий ему стоило скрывать это вожделение… Так вот: во всех человеческих цивилизациях, во всех религиях интимные отношения между близкими родственниками категорически осуждались. Исключение − античные культуры Греции и Рима. Они вообще характеризуются свободой сексуальных нравов. Во времена Платона и Аристотеля можно было вступить в интимную связь с кем угодно, независимо от возраста и пола, и никто бы вас не осудил… Гомосексуальные отношения между воинами не только не запрещались, но даже поощрялись. Вспомните фильм «Александр»! А сколько примеров инцеста в древнегреческих мифах! На ком был женат Зевс-Громовержец, властитель Олимпа? На Гере, своей родной сестре. Кронос и Рея − муж и жена, брат и сестра! Но это боги, а есть и примеры из жизни смертных: Кавн и Библида, Макарей и Канака… Одним словом, греки и римляне гораздо более терпимо относились к инцесту, чем христиане и мусульмане. Вот она, подлинная причина увлечения вашего сына античностью! Он любил Настю чувственной любовью, но понимал, что в реальной жизни ему с ней ничего не светит. Потому и жил двойной жизнью. Заметьте, даже его стихи написаны пятистопным ямбом, как принято было писать в античные времена. И написал-то он их не столько для Насти, сколько для самого себя, для самовыражения. Знал же, что она их прочитать не сможет, пока в камере сидит. Возможно, он представлял, что живет вместе со своей сестрой в каком-нибудь греческом полисе, рисовал в голове сладостные картинки…

− Перестаньте, Зинаида Валерьевна, прошу вас, − покачала головой Настя, − мне больно это слышать. Максим был таким хорошим братом, он заботился обо мне, всячески меня опекал… Я и подумать не могла, что он хочет меня как женщину. И никак не могла вообразить, что он ради своей нездоровой любви совершит два убийства…

− Может, все же это не он? — поникшим голосом спросила Наталья Михайловна. — Что, если мы все ошибаемся?

− А стихи откуда взялись? — хмуро возразил старший Трофимов. — Кто еще мог отправить их с нашего ноутбука?

− Насколько мне известно, ваш сын продолжает отрицать свое авторство, − сказал адвокат, − утверждает, что в тот момент, когда было отправлено сообщение, он находился не в квартире. Якобы гулял по окрестностям…

− У него действительно была такая привычка, − кивнула Трофимова, − мог часами бродить по дворам и паркам в одиночестве.

− Вот именно, в одиночестве! Никто не может подтвердить, что его в тот момент не было дома. Если бы он находился в каком-то общественном месте, или в гостях, тогда можно было бы предположить, что в вашу квартиру проник посторонний и воспользовался вашим ноутбуком… Но это почти на уровне фантастики: через окна к вам не попасть, восьмой этаж все-таки, а замки у вас на двери стоят такие, что устанешь их взламывать… Простите, Наталья Михайловна, но лучше принять правду такой, какая она есть. У вашего сына нет шансов… Если хотите, я согласен защищать его интересы в суде, но добиваться буду только назначения минимального наказания. На оправдательный приговор надежды нет.

…Около десяти вечера супруги Трофимовы распрощались и уехали на такси. Двое мужчин и две женщины сидели за столом, с которого убрали всю грязную посуду. Лебедев и Волков пили коньяк, Настя потягивала мартини, Зина − апельсиновый сок.

− Грязная история, − покачал головой адвокат, − безумно жаль родителей.

− Да, жаль, − кивнул Сергей, − но другого варианта не было. Или найти настоящего преступника, или допустить, чтобы Настю отправили в женскую колонию. Вы нашли убийцу. Спасибо вам, Валерий Павлович. И тебе, Зина.

− И тебе, Сережа, − тихо произнесла Настя, − за то, что нашел таких прекрасных специалистов, таких отзывчивых людей…

− Откровенно говоря, все ваши похвалы должны быть адресованы только Зине. Я-то как раз не внес существенного вклада в расследование. В определенный момент застопорился и не знал, куда дальше двигаться.

− А потому что в этом деле было множество всяких случайностей, которые мешали увидеть истину. Почему вообще подозрения пали на Анастасию? Потому что двое ваших друзей, Настя, дали ложные показания. Сладкая парочка, Миша с Юлей. Уверена, изначально у них не было намерения вас подставить. Когда Юля Назарова пошла в гостевой домик за курткой, она увидела на пороге труп Коли. Испугалась, выскочила из домика. Увидела, что кто-то идет, и спряталась за углом. Миша Григорьев тоже зашел в домик и тоже увидел мертвое тело. Вышел, заметил за углом насмерть перепуганную подругу. Он был уверен, что убийство совершила она! Конечно, Юля попыталась его разубедить, но, видимо, не смогла. Прямо там, за домиком, они договорились сделать вид, что ничего не произошло. Двух-трех минут хватило им, чтобы согласовать детали, и родилась совместная ложь: будто бы оба они видели живого Колю. Кстати, в кусты малины Юля действительно могла сходить, от пережитого потрясения ее потянуло на туалет. Поисковая собака Веста взяла след, дошла до малинника, помните?…