– И ты решил дружка утопить?

– Вы что?! Ничего подобного у меня и в мыслях не было.

– Я охотно поверю, – согласился Сергей Львович, – если ты назовешь убедительную причину, по которой кто-то мог желать вашей кончины.

– Разумеется, это убийца Кассандры. Разве не ясно?

– А чего вдруг он решил от твоих дружков избавиться через столько-то лет? Какой ему резон, если все так удачно сложилось? Вы за ним подчистили, труп убрали… А тут – откровенный риск: вдруг да и обратят внимание на связь между вами, что, собственно, и произошло. И то старое дело вновь всплывет.

– Откуда мне знать, что в голове у убийцы? – разозлился Павел.

– Сдам-ка я тебя ментам, – вздохнул Берсеньев. – Пусть они с тобой возятся. Ни малейшего желания помогать человеку, который врет на каждом шагу.

– Я не вру. Я понятия не имею…

– Картинка не складывается, дорогой друг и почти что родственник, – заметил Сергей Львович. – А если не складывается, значит, ты лапшу развешиваешь, то есть искажаешь факты, так звучит, безусловно, интеллигентнее. Ты, придурок, решил его шантажировать? – вдруг рявкнул Берсеньев, да так, что и Павел, и даже я подскочили, одновременно втянув голову в плечи.

– Я… мы… – заикаясь, начал он. – Мы думали, Кассандру убил любовник. Что-то не поделили и… он нас подставил. Но потом… Фирма, где я работал, нуждается в инвестициях, и Севастьянов проявил к этому интерес. Мы пару раз обедали вместе, речь зашла о наших бизнесменах, в том числе и о Геращенко. И Севастьянов сказал: этот хмырь на что угодно способен. Завалил жену, и ему это с рук сошло. И я подумал: вот решение проблемы – заставить Геращенко раскошелиться. И уехать за границу, чтоб не бояться, что Федотов побежит в полицию каяться. Я отправил Геращенко письмо, сообщил, что знаю об убийстве, и знаю, где захоронено тело. Советовал позвонить, чтобы договориться. Симкой обзавелся незарегистрированной…

– Но страх, что Геращенко окажется умнее и тебя пристрелит в момент передачи денег, заставил тебя обратиться к людям Севастьянова.

– Они уголовники, как и их хозяин, и подобные дела им не в диковинку. Я обещал им двадцать процентов. Только особого толка от них нет. Геращенко на письмо не прореагировал. Я написал еще одно, упомянув «Приют рыбака», чтоб он не сомневался: это не шутки…

– И вскоре выяснилось, что бывшие приятели стали жертвами несчастных случаев, принявших размах эпидемии.

– Да. Я понял, этот гад догадался: автор письма – кто-то из нас, а может, и мы все…

– И ты решил скончаться заблаговременно.

– А что мне оставалось?

– Ты как дальше думал жить? – спросила я.

– Втрое увеличить сумму, получить деньги, разжиться липовым паспортом и свалить, – вместо Павла ответил Берсеньев. – У Редина с Сухановым аппетиты тоже возросли?

– От этих идиотов толку немного, но…

– А Полина с Сашкой? – спросила я. – А мать?

– При чем здесь это?! – возмутился он. – Я бы сообщил им позднее.

– Ты был в своей квартире уже после исчезновения?

– Был, – ответил он весьма неохотно.

– На сестру твой дружок напал?

– Господи, да у меня просто не было выбора! Я нашел паспорт. Давно. Какой-то мужик потерял. И оставил его у себя. Сначала лень было отвезти его по месту прописки, потом просто забыл. А тут вспомнил. И подумал, что паспорт мог бы пригодиться. Дождался, когда все из квартиры уйдут, и пошел. И только потом о камере подумал. Пришлось этим звонить. Но я предупредил, чтобы с Полиной обошлись максимально корректно.

– Вот ведь сволочь! – подивилась я. – Поехали в полицию.

Я поднялась, Берсеньев кивнул:

– Слово дамы – закон.

– Вы не можете так со мной поступить! Если Геращенко узнает… Это страшный человек, он убьет меня. Вы же понимаете…

– Сестра тебя уже практически похоронила, – пожала плечами я. – А мне чего расстраиваться? Убьют – так тому и быть.

К такому повороту Павел был не готов, и когда Берсеньев поволок его к двери, сначала взывал к родственным чувствам, Сашка без отца и прочее в том же духе, потом стал предлагать Берсеньеву деньги, начал с двадцати процентов и быстро дошел до пятидесяти. Добился только одного: отправляться в полицию ему предстояло в чем был, то есть в переднике и мохнатых тапочках.

Берсеньев распахнул входную дверь, готовясь выставить его на крыльцо, но вдруг вместо этого швырнул на пол, а потом втащил в дом. В догадках я терялась недолго, сообразив, что дверной косяк обзавелся дырой не просто так. Это след от пули.

Павел верещал, лежа на полу и держась за ухо. Я-то думала, его слегка задело, оказалось, обошлось, это меня, скорее, расстроило. Лишись родственник уха, я бы не возражала.

За то время, что я размышляла на этот счет, Берсеньев успел захлопнуть дверь и подхватить Павла за шиворот, крикнув:

– Во двор. Быстро. У нас пара минут, пока он будет менять позицию.

Павел заметно оживился, услышав это, и теперь несся без посторонней помощи.

Мы покинули дом и вскоре вышли на соседнюю улицу. Укрылись в подворотне, и я сказала:

– Будем пробираться к машине?

Сергей покачал головой.

– Опасно. Лучше вызвать такси. – И стал звонить.

– Что это было? – полез ко мне Павел, передник он снял и бросил под ноги, с печалью взглянул на тапочки, но избавляться от них не стал. – В меня стреляли, да? Вы же видели, в меня стреляли… Как он меня нашел? Это вы сообщили?

– Не трынди, – перебил Берсеньев, убирая мобильный. – У тебя теперь один выход: явка с повинной. За сотрудничество со следствием выторгуешь себе послабление, повезет – вообще пойдешь свидетелем. По крайней мере, тебя будут охранять и не позволят придушить в первый же день.

– Вы в своем уме? По-вашему, я должен добровольно отправиться в тюрьму?

– Ну, это как тебе больше нравится. Можно и на кладбище. Геращенко подошел к идее избавиться от шантажиста со всей серьезностью. На него профессионал работает. Есть заказ, значит, его выполнят. Вот как-то так.

Когда подъехало такси, родственник, чертыхаясь, первым полез в машину, устроившись на заднем сиденье подальше от окна. Берсеньев сел впереди, а я за его спиной.

Были вопросы, не дающие покоя, и я, перегнувшись к нему, зашептала на ухо:

– Как ты догадался?

– Увидел. Оптика на солнце блеснула…

– Стреляли с крыши подстанции?

– Пять с плюсом, милая.

– Тебе она сразу не понравилась.

– А ты наблюдательна, – улыбнулся он.

У меня был еще вопрос: откуда у нормального человека привычка между делом отмечать удобную позицию для стрелка? Но задавать его я не стала, скорее всего, Берсеньев ответил бы что-нибудь в своем обычном духе: в бизнесе без таких знаний – беда, или объявил бы себя любителем боевиков. Но на душе стало пакостно, точно холодная змея свернулась клубком где-то в районе сердца.