ему просто не пойти за Ксавьером? Какое, чёрт возьми, это имеет отношение ко мне?

— Ты же знаешь, Ксавьер никогда сам не делает свою грязную работу. Думаешь, это он морил голодом тех ликанов? Считаешь, он был тем, кто стоял на страже, когда это происходило? Сам лично убедился, что свидетелей нет? Никаких помех? Как, по-твоему, Арана вообще попала на территорию ликанов?

Желудок Кейтлин сжался. Тошнота подступила к горлу.

— Их было трое, Кейтлин. Один из лучших ПКВ для овладения Араной. Один из лучших в ПКЛ вести дела с ликанами. И один новичок, который боготворил их обоих, был их комнатной собачкой. Ты всё ещё хочешь знать, какое это имеет отношение к тебе? Спроси Макса. Спроси Роберта. Просто жаль, что твоего отца больше нет рядом, чтобы встретить надвигающуюся бурю Кейна.

Кейтлин упала на колени, отчасти от боли, отчасти от шока.

Его слова эхом отдавались в голове, отскакивая от онемевших стенок.

Джаск присел перед ней на корточки.

— Ты действительно не знала, не так ли?

Она сердито посмотрела на него, ярость подступила к её горлу.

— Ты лжешь.

— Нет, это твой отец был лжецом. Макс. Роберт. И Кейн собирается заставить их заплатить. Он собирается заставить всех вас заплатить. Медленно и мучительно. Он так долго ждал этого, Кейтлин. Он так долго ждал тебя.

Дверь позади открылась.

Она услышала стук ботинок по камню. Шаги, ритм которых она узнала. Ритм, который волновал её и заставлял её сердце пропускать удар в предвкушении. Теперь это не наполняло её ничем, кроме страха и ярости.

Кейн остановился перед ней. Чёрные ботинки на шнуровке с заправленными джинсами.

Она не могла поднять на него глаза, боясь того, что он увидит в её глазах. Она не знала, что скажет ему или как отреагирует, её эмоции было слишком трудно описать.

— Я сказал ей, — заявил Джаск.

Кейн ничего не ответил, но она чувствовала, как его глаза прожигают её насквозь.

— И ты был прав, — добавил Джаск. — Она понятия не имела.

Она не знала, как, чёрт возьми, ей удавалось не плакать. Наверное, от шока. Перспектива того, что трое мужчин, о которых она ценила больше всего, которым доверяла больше всего, позволили этому случиться. Помогли построить это. Оказались настолько слабыми, что беспрекословно следовали приказам Ксавьера. Это заставляло её испытывать тошноту. Но это должно было быть ложью. Она знала их, и они были не способны на это. Не на такие зверства. Она видела фотографии изуродованного тела Араны. Никто из тех, кого она знала, никто, о ком она заботилась, никогда не смог бы остаться в стороне и позволить этому случиться. Даже её сердце было вырвано. Только монстр был способен стоять в стороне, слушать крики и ничего не делать, чтобы остановить их. Джаск хотел их подставить. Но для Кейна это не имело значения. У него имелись свои козлы отпущения. Если ей когда-нибудь и требовались доказательства того, что она ничего не значит для Кейна, то это было оно.

Она чувствовала онемение, когда Кейн просунул руку пол её локоть и поднял её на ноги. Она покачнулась, изо всех сил пытаясь устоять. Кровь стекала на пол из разорванной ступни. Она не отвела от него взгляда, ничего не сказала.

Он приподнял её подбородок большим пальцем, заглянул ей в глаза, но она не выдержала и оборвала контакт. Ей нужно было о слишком многом подумать, слишком многое сказать, но она просто замкнула всё это в себе. Так или иначе, чересчур долгий взгляд в эти тёмно-синие глаза лишь заставит её взорваться. А ни то, ни другое не должно было произойти.

Он мгновенно подхватил её на руки. Она не стала спорить. Она не сопротивлялась ему. Вместо этого она позволила ему пронести себя через комнату, по коридору и выйти на прохладный ночной воздух.

ГЛАВА 19

Его облегчение должно было быть вызвано тем, что ей не удалось разрушить его планы, а не тем, что она всё ещё дышала. Когда ему позвонили, и когда он услышал, что с ней всё в порядке, его сердце вырвалось из временного паралича. Когда он увидел её на полу, когда понял, как только вошел в комнату, что Джаск проговорился, он почувствовал не триумф, потому что она, наконец, узнала, и не разочарование от того, что он не смог насладиться, рассказав ей это сам, его одолела тоска. Тоска из-за того, что она сидела одна на полу, рухнув на колени. Он и представить себе не мог, что её взгляд пронзит его так глубоко.

Кейтлин молчала рядом с ним всю короткую обратную дорогу в машине, прислонившись головой к стеклу и уставившись в окно, стиснув руки на коленях. Слёзы от шока, без сомнения, также и от боли, иногда капали из её глаз, и не раз он видел, как она поспешно вытирала их. Впервые сдержанная и собранная Кейтлин выглядела близкой к срыву.

Она всё ещё дрожала, несмотря на включенный обогреватель, её губы были светло-голубого оттенка, цвет лица бледный. Никогда ещё она не выглядела такой хрупкой, такой эмоционально измученной, и это не доставляло ему удовольствия. Ему не доставляло удовольствия видеть печаль и замешательство в её глазах. То, что она узнала правду, возможно, было худшим сценарием на этом этапе, но он должен был найти способ снова всё изменить. Он, конечно, не мог позволить себе руководствоваться сочувствием, когда идеальный исход был так близок.

Он дистанционно открыл электронную дверь гаража и въехал внутрь, позволив ей закрыться за собой. Выключил фары и двигатель.

Он посмотрел на неё, и она встретилась с ним взглядом. Её глаза были покрасневшие.

— Джаск лжёт, Кейн. Он лжёт, чтобы защитить свою собственную шкуру. Я знаю, что случилось с твоей сестрой. Мой отец, Макс или Роб никоим образом не имели к этому никакого отношения.

Он внимательно изучал её глаза, в которых кипели негодование и паника. Негодование и паника либо от осознания того, что тщательно охраняемый секрет её семьи был раскрыт, либо — если она не знала правды, — паника и негодование, поскольку она изо всех сил пыталась принять то, с чем столкнулась.

— Джаск не лжёт, Кейтлин.

— Он держит тебя за дурака, Кейн. Разве ты не видишь, что он делает всё, что в его силах, чтобы предотвратить гражданскую войну третьих видов? Мешает тебе отомстить его родственникам? Вот в чём дело. Эти ликаны облажались, и Джаск знает это, и он использует людей, которые мне не безразличны, в качестве козлов отпущения.