В 1132 = 1720 году хан Сеъадет-Герай, посоветовавшись с эмирами и аянами Крыма и заключивши условие и договор с верховником ширинских беев, Хаджи-Джан-Тимуром, пошел с многочисленным войском в Кабарду. Пробыв в тех странах два года и, сколь возможно было, водворив там порядок, он вернулся в Крым. Хаджи-Джан-Тимур надеялся получить крупную долю из захваченных там полоняников, но обманулся в своих надеждах. Сверх того, он лет 20 или 30 пользовался полной самостоятельностью и голосом у Крымских ханов, а этот хан сделал своего зятя из ширинских беев Муртаза-мурзу своим наперсником и советчиком, а того лишил всякого уважения. Все это сделалось причиной гнева его. Кроме того, упомянутый хан сделал представление в Порту о том, чтобы подвергнуть наказанию и высылке из Крыма в другое место Орского бея Селямет-Герай-султана, его агу Эр-мурзу и Ачуйского коменданта Али-пашу за их поступки против его воли в Черкесии. На это последовало соизволение Высокой Державы, и Али-паша с Эр-мурзою были высланы в другие края, а Селямет-Герай-султан поселен в своем чифтлике в Румилии. Но Эр-мурза каким-то путем опять проник в Крым и пребывал в своем поместье под покровительством ширинских эмиров. Затем, по ходатайству Хаджи-Джан-Тимура, хан простил его. Спустя немного времени хан уволил ялы-агасы Кемаль-агу и сделал его своим казначеем, а на его место перевел своего казначея; а потом, по некоторым соображениям, своего агу Пурсук-Алигу тоже уволил в отставку и на его место определил славившегося у крымцев своей низостью Бакы-агу. Это породило среди простого люда и знати разные толки и слухи. В те поры один из знатного рода Субхан-Гази-оглу, из почетного сословия так называемых капы-кулу, женился на дочери одного умершего крымца. Но единомышленники Эр-мурзы подняли шум и крик, говоря, что отец вышеупомянутой девушки обещал ее в замужество Эр-мурзе, и что она была уже нареченной его – как, мол, это можно было отдавать ее за другого?! Произошло такое смятение, что для прекращения их споров понадобилось прибегнуть к мечу закона. Казы-аскер насчет действительности этого брака сделал постановление в том смысле, что обещание ничего не значит, и определил отказать Эр-мурзе. Хан же вздумал иначе решить эту тяжбу, повелев не отдавать предмета раздора, девицы той, ни одному из спорящих, а выдать ее за третьего человека. Тогда эмиры ширинские, услышав об этом, собрались в месте, называемом «Под скалами»[876], показывая вид враждебности. Хан послал к ним человека спросить о причине их собрания. Они объяснили свои сокровенные помыслы и написали просьбу о том, чтобы казы-аскер был отрешен за противное священному закону постановление, и чтобы Субхан-верды-оглу также был устранен и удален. Означенную просьбу муфти-эфенди прочитал в Диване. Настаивать на правильности приговора казы-аскера-эфенди было бесполезно и тщетно. Хан, глядя на обстоятельства времени, отрешил его, а Субхан-верды-оглу велено было сидеть у себя дома. Удовлетворив желание мурз, хан послал к ним Кемаль-агу велеть им прекратить сходку и придти к нему. Но так как приближался праздник, то они отложили свое посещение до того времени и отправились по домам. Хан и прежде просил позволения поехать к Порогу Счастия для совещания по некоторым государственным делам, а теперь, выставляя на вид последнее экстренное обстоятельство, он писал, что ему необходимо как можно скорее прибыть к Порогу Державы. Просьба его была уважена. Высочайшая грамота в этом смысле была написана и приготовлена к отсылке с одним агою из капыджи-баши Порты. В ту пору наступил курбан-байрам, и корпорация ширинских беев уклонилась от обычая приходить поздравлять хана с праздником. Когда послали опять Кемаль-агу спросить о причине их будирования и недовольства, они отвечали так: «Так как его величество хан заставил Вечную Державу издать высочайшие повеления о казни некоторых из нас, то и для всех нас не стало безопасности; терпеть еще дольше его ханствование стало невозможной мыслью и нелепой мечтой». Затем они опять поспешили составить сходку под скалой[877]. Тогда хан, собрав крымских улема, заявил, что он ничего не знает о взводимом на него деле. Когда же улема, поручившись, что им, мурзам, не будет причинено со стороны хана никакого зла и неприятности, послали бумаги насчет того, чтобы они явились к хану, те повторили свои прежние речи и отправили десять человек в Порту с прошением. Услышав об этом, хан выехал из Крыма в местечко, именуемое «Ханской зимовкой»; он дал знать о случившемся в Порту, и упомянутому капыджи-баши сообщено, чтобы он спешил. Но после такого неподобающего казуса хану трудно было жить в добром согласии с упомянутыми лицами. Очевидно было, что они, видя свою небезопасность, непременно постараются возжечь пламя мятежа. Поэтому, после многократных секретных совещаний между государственными вельможами, к Порогу Счастия был вызван для назначения в ханы младший брат хана Менглы-Герай-султан, который был калгой при Каплан-Герае и после отставки жил в своем чифтлике Казыкое близ Силиври, а его величеству Сеъадет-Герай-хану указано было жить в своей усадьбе в городе Ямболу[878].

Хотя вышеприведенный факт относится к сравнительно позднему времени, но характеристические черты его имеют свое подобие во все предшествующее время существования Крымского ханства, в чем нетрудно убедиться, проследив историю этого ханства. Некультурные народы медленно изменяются в строе своей общественной и домашней жизни, и потому одни и те же бытовые качества такого народа одинаково проявляются в разные эпохи его исторической жизни.

Первый действительный основатель властвовавшей в Крыму династии, конечно, не мог не предвидеть всевозможных неблагоприятных обстоятельств, которые должны были помешать упрочению власти его дома. Не будучи в состоянии всецело устранить этих обстоятельств, он должен был придумать какие-нибудь государственные учреждения и предпринять такие правительственные меры, которые бы сколько-нибудь парализовали и ослабляли опасность подобных обстоятельств, к чему он и приложил все свои старания, как только окончательно утвердился на ханском троне.

Куда Менглы-Герай был отправлен турками для водворения его на ханство, доподлинно не известно: у турецких историков сказано просто – в Крым, без обозначения места, где он был высажен на крымскую территорию, и где затем совершилось торжественное провозглашение его ханом. Как на вещественный памятник того, что Менглы-Герай, вторично возведенный в ханы турецким султаном, высадился в Евпатории, указывают на старинную мечеть в этом городе, будто бы построенную Менглы-Гераем в память такого важного в его жизни события; но нам близко не известны те данные, на которых основывается это указание. Знаем только, что некоторые из последующих ханов, как например Арслан-Герай-хан, выказывали какое-то особое внимание к этому городу, учреждая там богатые вакфы в виде караван-сараев, общественных бань, медресэ, фонтанов и тому подобных сооружений.

Впрочем, г. Кондараки все-таки очень подробно описывает церемонию наречения Менглы-Герая ханом в Стамбуле; затем даже картинно изображает прибытие его в Гозлев (Евпаторию), встречу его при барабанном бое и торжественное препровождение в Бакчэ-Сарай[879]; но откуда г. Кондараки почерпнул данные для такого, можно сказать, завидного по своей обстоятельности изображения события, он не говорит об этом. Вернее всего, что это плод его собственного воображения, воспользовавшегося позднейшими преданиями для того, чтобы нарисовать картину из жизни давно минувшей, от которой теперь остались едва заметные следы. А что такие предания еще продолжают существовать среди потомков знатных татарских фамилий, это видно из одного любопытного документа в делах Архива Таврического Дворянского Депутатского Собрания. Там между прочим, при деле № 54, по исканию дворянства титулярного советника Игнатия Татаринова, находится большой лист с рисунком родословного древа предков г. Татаринова с надписями на татарском и русском языках. Надписи русские, очевидно, есть перевод, и притом очень грубый и нередко исказительный, с татарского, ибо в конце документа есть официальная скрепа: «С подлинным перевод верно. Подпоручик Александр Зимайлов». Вверху этой таблицы читаем следующую не совсем грамотную надпись. А по-русски написано: «Родословная царствовавших Кипчацкие степи в Крымском государстве Алджингыз-хановых потомков Гирай ханов и султанов и их поколения». Внизу же под этим древом нарисована картина с подписью: «Воцарение Менглы-Герай-хана. Он первоначальный хан в Крыму, шестой сын Хаджи-Герая, потомка Кыпчакского хана».