испытывала такие же чувства. Ну не догадались! Зашли к Тумановой в дом просто так, чтобы выяснить, кто может сейчас находиться там, поскольку известно же было, что сама Туманова на «Мосфильме». Приехали в Сосновый Бор как бы на разведку, увидеть это место, поговорить с местными жителями, которые могли видеть Карамелову, а тут такая удача — встретили еще и Германа с хозяйкой дома, который снимал кто-то из супругов Карамеловых.

— Понимаете, та девочка, что там живет, племянница ее… Мы ей ничего не рассказали об убийстве Карамеловой, она бы могла позвонить Тумановой и как бы предупредить ее, понимаете? А нам этого не нужно… А просто вот так взять и попросить ее показать нам украшения Ларисы — как бы мы ей это объяснили? Эта Оля еще не знает, что мы из полиции, понимаете?

— Ну хотите, я вам помогу? Схожу туда сама и поговорю с Олей. Скажу, что хотела бы сфотографировать бусы, чтобы сделать себе точно такие же. Вот и все! Она хорошая девчонка, она разрешит!

— Было бы отлично, — сказала Женя.

— Так давайте я прямо сейчас и схожу. А вы можете подождать меня здесь. Если Маша проснется, загляните к ней, и она сразу успокоится… Хотя… может, наоборот, заплачет… Короче, я быстро! А вы ешьте рыбу! Остыла уже совсем!

Татьяна ушла. Женя с Наташей потеряли аппетит.

— Вот что за народ у нас? Смотри, ушла, оставила в доме посторонних людей, даже документов у нас не спросила! Живет одна, в лесу… Да еще и ребенок здесь! А если бы мы были мошенницы? Обчистили бы дом или украли ребенка! Как так можно? Напрочь отсутствует инстинкт самосохранения!

— Она привыкла, вот и все! Может, поначалу и боялась, запиралась всякий раз, а то и заборчик бы сделали, но шло время, и тревога притупилась, страхи прошли… Вот и все объяснение! Кроме того, ну не похожи мы на мошенниц. К тому же мы рассказали ей об убийстве! Это, я полагаю, сыграло решающую роль — она поверила нам! Кстати говоря, мы и сами не представились. Я постоянно об этом думала и нервничала.

— Да понимаю!

Так, тихо переговариваясь, они все же доели рыбу, Наташа включила чайник, а вскоре и Таня вернулась.

— Представляете, нет бус! Мы все просмотрели! Оля перепугалась… Наверное, зря я ей сказала про убийство, да? — Она виновато посмотрела на Женю и Наташу.

— Не надо было говорить, — сказала со вздохом Женя. — Но что уж теперь…

«Да уж, далеко мне до профессионала, — подумала с досадой Женя. — И про бусы мы сами не спросили у этой Оли, забыли совсем. Да и самой Татьяне необязательно было рассказывать про убийство. Хотя… Как же тогда было объяснить ей свои вопросы о Карамеловой?»

На нее вновь накатила волна стыда, как тогда, когда она встречалась с Ириной Равич. Ей захотелось поскорее уйти из этого гостеприимного дома и оказаться уже на свежем воздухе, чтобы немного отдышаться. Хорошо еще, что Татьяна не попросила их показать свои удостоверения. Вот что они сделали бы тогда? Женя призналась бы, что просто помогает следствию, да и все. Ничего страшного. Тем более что убийство-то на самом деле произошло!

— Таня, вы не могли бы дать нам эти бусы? На время? — Она и сама еще толком не знала, зачем ей это нужно. Но, во-первых, надо было, чтобы Татьяна поверила в то, что они из полиции, во-вторых, неизвестно еще, каким путем пойдет следствие, а так у нее будет повод вернуться сюда.

— Да, пожалуйста! — Таня протянула ей жемчуг.

Женя положила бусы в сумку и, сгорая от стыда в очередной раз, попросила Татьяну принести ей свой паспорт.

— Паспорт? Зачем?

— Так вы же свидетель, мало ли, может, вызовем вас для дачи показаний. — Произнося это, Женя готова была провалиться сквозь землю. Где это видано, чтобы просить показать паспорт в конце разговора или допроса? И вообще, как бы поступил Ребров на ее месте? Когда спросил бы паспорт? Или свидетелей допрашивают без паспорта? Она не знала азов!

Таня принесла паспорт, Женя достала блокнот и записала туда все данные:

«Корнетова Татьяна Егоровна, 1998 года рождения…»

— Как зовут вашего мужа?

— Корнетов Андрей Максимович.

— Хорошо, спасибо. И продиктуйте мне, пожалуйста, номер своего телефона.

— Вы сказали, что я свидетель… Но какой я свидетель, когда ничего не знаю и не видела? — Татьяна казалась расстроенной. — А что, если убийца где-то рядом, а я… свидетель… Свидетель чего?

— Да успокойтесь вы уже, Таня! Это простая формальность!

Дежурную фразу про формальность Женя произнесла совсем как героиня детективного сериала. Но ей так хотелось успокоить эту милую женщину, а подходящих слов не нашлось.

— Я понимаю…

— Ладно, Татьяна, нам пора. Спасибо вам, вы нам очень помогли.

Еще одна дежурная фраза. Пора уже заканчивать весь этот дешевый цирк и уходить!

— Ну уж нет! — вдруг неожиданно пришла в себя и даже немного успокоилась Татьяна. — А как же чай? У меня и пирог есть, и варенье! Кизиловое!

И они остались.

Звонок Реброва застал их уже в машине, когда они, тепло попрощавшись с Татьяной, собирались вернуться в дом, куда должна была приехать группа экспертов.

— Валера, мы здесь, будем через минуту! — отозвалась Женя, вновь почувствовав себя не в своей тарелке.

Что им сейчас скажет Ребров? Отругает за самодеятельность? Скажет, что они натоптали в доме, все испортили?

Но Ребров, которого они застали на крыльце, увидев подруг, улыбнулся и обнял каждую. Он не злился.

— Здорово, «пинкертоны»!

— Привет, Валера!

— Ругаю себя, что не догадался найти таксистов! — признался он по-свойски Жене. — А ты молодец, зришь в корень!

Рядом с домом стояла лишь машина Реброва.

— А где эксперты?

— Со мной Паша Каляпин, ты его знаешь, он был уже у вас, помнишь? Дело Эммы[3].

— Конечно, помню! Скромный такой человек.

— Вот он сейчас работает в доме. Но с чего ты взяла, что именно здесь убили Карамелову?

— Просто предположила. Посмотрела, в каком состоянии постель,