— Уверен, что вы — вполне здравомыслящий человек. Так в этом причина вашего гнева? Вы предположили, что я готов оскорбить вас неуважением?

— Мой гнев — реакция на фирменный стиль общения дипломатов. Чувствую себя беззащитным перед вашим основным оружием.

— Раз вы так говорите, значит, уже не беззащитны, — улыбнулся Дьюргам. — И если сомневаетесь в своих способностях спорить с профессиональным политиками, то зря. У вас есть дар вести диалог.

— Давайте вернёмся к теме Гильдии Тени и их поступка по отношении ко мне. Что вы можете мне сказать?

Глава Курии ненадолго задумался.

— Попытаюсь объяснить вам статус Гильдии. Наша история вам, естественно, известна плохо. В прежние времена, как вы понимаете, Мониль представлял собой множество государств, множество культур и религиозных конфессий. Процесс объединения проходил очень кроваво, тяжело, болезненно, войны велись не только ради политического и торгового, но и религиозного доминирования. Многие мелкие культы ассимилировались с другими, более могущественными, признанными большим числом последователей. И в конечном итоге остались две основные конфессии, враждующие друг с другом не только из соображений соперничества, но и по ключевым религиозным догматам и представлениям… Пожалуй, я даже рискну пояснить эту ситуацию на примере из вашей собственной истории. Скажем, отношения христианства и поклонников дьявола. Или вражда последователей учения пророка Мухаммеда и, например, индуистов.

— Вы имеете в виду мусульманство и любую форму язычества, многобожия. Да, я вполне понял вашу мысль.

— Учение Сияния сейчас имеет статус официальной религии Мониля. Что же касается Гильдии Тени, то она, по сути, является наследником учения Храма Чародейства, который в прошлом вынужден был уйти в подполье. Учение было лишено статуса официально признанной религии. В последующем, хоть и частично, но Храм восстановил своё положение — не в качестве религии, а как дозволенная секта.

— Такое бывает?

— Бывает. Учение Чародейства сейчас существует в качестве своего рода философского течения, имеющего множество последователей. Могу даже сказать, что несколько действующих куриалов исповедуют это учение. Нет, представителями Гильдии они, вероятнее всего, не являются. Однако факт остаётся фактом. Видите ли, Лексо, это учение когда-то взяло своё начало из религиозного течения полудемонического народа, с которым монильцы много взаимодействовали. Демоны поклоняются магической власти, это общеизвестно. Разумеется, их верования претерпели серьёзные изменения, когда были восприняты людьми, однако прежний след сохраняется — учение Чародейства во главу угла ставит магию и магическую власть, которой она наделяет своего адепта. Оно было неимоверно популярно, и по сей день сохраняет свои позиции. Понимаете, в чём загвоздка? Конечно, не все последователи Чародейского учения принадлежат в Гильдии Тени, но поддерживают её многие.

— Какой вывод я должен сделать из этой исторической справки?

— Что Курия не имеет возможности выступить против Гильдии Тени. Что же касается предъявления обвинения, то, к моему большому сожалению, в формальном плане оно не настолько убедительно и нерушимо, как хотелось бы.

— Прошу прощения?

— Большинство последователей учения Чародейства безоговорочно поверят в то, что кейтах — коим, разумеется, вы не являетесь, однако многие обыватели готовы поверить в это лишь потому, что это щекочет их страсти и воображение — мог сам по себе войти в состояние одержимости. И перебить своих спутников.

— Вы хотите сказать, что…

— Подождите, Лексо. Позвольте мне закончить свою мысль. Я рад, что вы полностью со мной откровенны, и я очень хочу быть откровенным с вами. Нет, у меня нет сомнений в том, что вы невиновны в случившемся. Можете мне поверить. И я не сомневаюсь в вашей искренности. Разумеется, у Гильдии Тени были все основания открыть на вас охоту. И я понимаю, что сейчас ваша жизнь в опасности, потому что последователи Храма Чар не отступятся, пока ещё будут хранить надежду на успех. Вас ведь это волнует в первую очередь?

— Да. Волнует.

— Я понимаю. И здесь ваше происхождение, которое затрудняет правовой путь, облегчает путь, скажем так, неофициальный. Поскольку вы обладаете чуждым происхождением, хоть и являетесь сейчас полноправным монильцем, вам простительны поверхностные знания о наших обычаях и обо всём, что связано с нашей религией. Особенно если речь идёт не об официальной религии. Словом, я склонен предложить вам рассматривать ваш конфликт с Гильдией Тени как конфликт двух частных лиц. Они попытались нанести вам вред, тем самым дав вам право защищаться или ответить ударом. Курия закроет глаза на то, что вы сделаете для того, чтоб защитить себя.

— Хм…

— Вас устраивает этот вариант? — Дьюргам помедлил. — Думаю, если кто-нибудь из куриалов пожелает в неофициальном порядке оказать вам в этом помощь, это нисколько не будет противоречить интересам государства. Тем более что Гильдия Тени, неудержимо набирающая силу — не то, что может способствовать процветанию Мониля.

— А кто-нибудь из куриалов пожелает? Вы можете это гарантировать?

— Я, разумеется, не могу гарантировать ничего, кроме своей поддержки. Которую я вам, несомненно, окажу. Неофициально.

— Да, это меня устраивает, — поразмыслив, не стоит ли ещё чуток поёрничать, и решив этот вопрос отрицательно, произнёс я.

Напряжённость определённо оставила нас, даже воздух словно бы стал более подвижным. Глава Курии подал мне бокал с чем-то слегка алкогольным — теперь он улыбался вполне искренне на вид и куда более искренне, чем раньше. Какова бы ни была в действительности эта искренность, желание показать её уже кое-что значит.

В его покоях я провёл время до начала заседания. О деле мы больше не говорили, и Дьюргам так и не сказал определённо, какую именно помощь он готов оказать мне. Однако его намёк, что мои усилия, которые приведут к ослаблению Гильдии, будут в интересах Курии, звучал намного убедительнее обещаний. Он политик, и никакая симпатия не убедит его помогать охотнее, чем соображения выгоды.

Совет полностью был посвящён вопросам войны в демоническом мире. У меня, внимательно слушающего доклады, возникла совсем другая картина происходящего, чем тогда, когда я работал над ракушкой и энергоснабжением от неё. С другой стороны, я ведь толком ничего не видел. Я торчал себе в окружении магических каналов, напрягающихся сверх всякой меры, корпел над фильтрацией и энергообменом, и даже, собственно, вопросов никому не задавал. Без какой-либо сторонней информации сделал кучу невесёлых выводов.

В какой-то момент возникла мысль, не пытаются ли командиры из сугубо личных соображений обманывать Курию, приукрашивать ситуацию — ведь и Жуков обманывал Сталина, так почему бы местным не наврать? Но потом я от предположения отказался. Зачем уж сразу настраивать себя на худшее? В СССР малейшая ошибка грозила гибелью и самому ошибившемуся, и его семье. В Мониле это не принято.