смелости и возразил ему. Но вы же понимаете, гнев государя будет страшён.

— Вполне. Но я к этому готов. Позволите и мне быть откровенным. Опять же, если это останется между нами.

Иначе бы Стефан Елисеевич не понял моих мотивов. Но перед этим человеком я был готов раскрыться. Особенно после помощи, которую он предложил сегодня.

— Само собой, — кивнул магистр.

Я перевернул кольцо печати рода, которое носил печаткой внутрь ладони и показал магистру.

Он выпучил глаза.

— Но… как⁈ Ничего не понимаю! — воскликнул он.

И хорошо, что купол вместе с магией поглощал и звуки. Здесь нас никто не слышал.

— Медальон, отводящий взгляды. Теперь, когда вы знаете правду, присмотритесь ещё раз.

Стефан Елисеевич окинул меня изучающим взглядом. Ему хватило всего секунды, чтобы взгляд прояснился.

Ведь медальон действует только на тех, кто не знает правды.

— Точно. Теперь вижу. Князь. Вы очень похожи на своего отца. Выдающийся был человек!

— Да. Но его отравили. И кажется, я знаю, на ком буду испытывать ваше заклинание, — говоря это, моё лицо расплылось в злобной улыбке.

Шолоховы получат по заслугам. Как и все, кто желает смерти моей семье! В лепёшку разобьюсь, но закончу начатое!

— Уверен, вы знаете, что делаете. И теперь я понимаю, уже несколько недель ходят слухи о вашем конфликте с императором. Все поражаются, как вы до сих пор живы. И теперь я вижу почему.

— Почему же? — уточнил я.

— Вы слишком хитры для подростка. Чтобы так умело изображать двойную жизнь, надо постараться. Я иной раз словно с ровесником общаюсь. Отец вас хорошо воспитал, — сказал магистр и посмотрел на наручные часы. — У нас осталось всего пятнадцать минут. Давайте проведём их с пользой.

Это время я занимался изучением заклинания магических ножей. Оно было довольно простое, поэтому у меня получилось с первого раза.

— Удачи на дуэли, Алексей, — пожелал мне магистр, уходя к следующей группе.

А я отправился на остальные занятия по расписанию. Но продолжал выстраивать в голове бесконечные схемы. Сотни вариантов, как победить…

И вот час настал. Мы с Романовым встретились на той же площадке, на которой я днём тренировался с магистром. И на этот раз Владислав не опоздал.

Посмотреть пришли все кадеты. Ох, а быстро же разлетаются слухи. И даже преподаватели здесь были. Один из них выставил защитный купол-поглотитель, чтобы мы не задели никого из толпы.

— Бьёмся до первой крови, — напомнил я.

— А может, изменим условия? Уж очень хочу тебя убить, — злобно ухмыльнулся парень.

Был вечер, но площадку освещали высокие магические фонари. И в их холодном свете я заметил небольшое пятно крови на серой куртке Владислава.

Да этот урод совсем от безнаказанности страх потерял! Конечно, зачем тщательно заметать следы, когда папаша-император отмажет от чего угодно?

— Хочешь убить меня также, как убил Настасью? — громко спросил я.

Толпа начала перешёптываться.

— Да кто ты такой, чтобы бросаться обвинениями? — с насмешкой спросил он.

Ярость сдавила грудь. И сейчас мне безумно захотелось убить этого подонка.

У меня не было доказательств, кроме этого чёртового пятна на куртке! Конечно, можно сделать экспертизу… которую обязательно подделают.

Чёрт! А была не была! Не рискну сейчас, потом возможности может не представиться.

— Знаешь, а я принимаю твоё предложение! Будем биться насмерть!

Глава 21

На этот раз над нами стоял купол, пропускающий звук. И я хорошо слышал, как толпа зрителей обескуражена моим решением.

— Дуэли насмерть должны проходить по особым правилам! — крикнул из толпы один из преподавателей.

И он был прав. Согласно законам, такие дуэли должны проходить с соблюдением особых норм, чтобы потом у родственников проигравшего не было вопросов.

И несмотря на то что в моём случае это было бессмысленно, поскольку если выиграю — лишь разозлю императора ещё больше, правила всё равно должны были быть соблюдены.

— Я готов выступить секундантом Алексея! — громко заявил Илья Кутузов.

— Выходите к дуэлянтам. Я зафиксирую все слова и выступлю официальным свидетелем, — вызвался Стефан Елисеевич.

Судя по поведению магистра, он жаждал мести не меньше, чем я. Но у него были связаны руки.

— А кто твой секундант? — спросил я Романова, стараясь не скрипеть зубами.

Я начал глубоко дышать, чтобы прогнать ярость. Злость мне сейчас не помощник.

Вдох, глубокий выдох… и так несколько раз.

— Кто хочет представлять семью Романовых на этой дуэли? — громко спросил Владислав, обернувшись к толпе.

Конечно, сразу нашлись желающие подмазаться. Вызвались сразу двадцать кадетов, и Владислав ткнул на первого попавшегося парня с поднятой рукой.

— Желают ли стороны примириться? — спросил Илья, выполняя свою обязанность секунданта.

— Нет, — ответили я и Романов друг за другом.

Нам задали ещё несколько стандартных вопросов, для проформы напомнили о рисках.

— Можете начинать, — объявил секундант Романова.

Троица отошла за купол.

Владислав скинул свою куртку и бросил на землю. Он злобно оскалился, словно с детства мечтал поквитаться со мной.

Да чем же я ему так насолить успел⁈ Ну не может быть такой злости и ненависти от приказа папаши-императора убить меня!

Или же…

Да, по горящим глазам Владислава было видно. Этот нездоровый блеск сдавал его со всеми потрохами регатов. В них мерцал же азарт, что испытывал я во время охоты.

Жажда убийства.

И сейчас Владислав смотрел на меня, как на загнанную в угол в жертву. Но он ещё не догадывался, с кем связался!

Убийства — моя работа. И тот, кто убивает бедных девушек, точно не заслуживает жизни!

И плевать мне на его статус, из-за которого все остальные боятся даже возразить парню.

— Ну что, Алмазов, готов сдохнуть? — насмешливо спросил он.

— Ты слишком самоуверен для того, что выйдет отсюда вперёд ногами, — я ответил с той же интонацией.

Не стал больше тратить времени на разговоры, и одной рукой стал плести защиту. Второй — первое заклинание для атаки.

Со второго дня пребывания в лагере мы тренировались плести обеими руками, и я успел немного приготовиться.

Жутко неудобно, как писать двумя руками одновременно. Но зато максимально эффективно!

— Ох, Алмазов, как же приятно будет тебя убивать, — с вдохновением сказал Романов и тоже начал плести двумя руками. — Это будет гораздо приятней, чем с ней.

Сердце на миг остановилось.

Я едва не потерял концентрацию.

Подонок!