принимаю вторжение пальцев. Быстрое, нужное. Дарящее влажные звуки и усиливающее ощущения до крайней точки кипения.

Встав коленями на матрас, Журавлёв расстёгивает пряжку и тянет молнию вниз. Тогда, впервые, фокус был на другом, а сейчас создается впечатление, будто в этом номере только мы вдвоем. Есть, наверное, единственная возможность сконцентрироваться.

Горло окольцовывает спазм. Я нервно блуждаю взглядом по рисункам татуировок, рельефному прессу и косым мышцам живота. Наблюдаю, как Саша высвобождает член от чёрной ткани боксёров и проводит по нему рукой.

На долю секунды застываю. Его член смуглее, чем кожа. Выглядит внушительно, увит крупными венами. Большой, ровный и тяжелый. Идеально-красивый, если сравнивать с эстетической точки зрения. С одним небольшим отличием от Наиля.

— В прошлый раз не рассмотрела — наверстываешь? Или просто любуешься?

Журавлёв ловит мою заинтересованность и спрашивает без особого стеснения. Я приподнимаюсь на локтях и чуть склоняю голову набок:

— Ты думаешь, я членов никогда не видела?

Вопреки сказанному, логике и здравому смыслу, тянусь к нему и обхватываю у основания. Вздрагиваю, будто ошпарившись. Хочу отпрянуть, но поверх моей руки опускается горячая ладонь. Надавливая, оттягивая бархатную кожу и раскрывая головку. Он максимально каменный. От одного касания под бёдрами становится влажно.

— Экзотика же. Помню, Настя когда-то мечтала попробовать с обрезанным. Вдруг ты наоборот?

Сдавливаю сильнее, ускоряюсь. Лицо горит, будто отхлестали по щекам.

— Точно с обрезанным? Может, с членом потолще, но постеснялась признаться?

Саша цедит воздух сквозь стиснутые зубы. Затем усмехается и смотрит на меня из-под полуопущенных ресниц. Толкаясь в мою руку, задавая нужный ритм. Не отпуская.

— Уделала. Может быть.

Как ни странно, но наши перепалки убирают лишнюю мишуру и задают какой-то особенный настрой. Невесомый и воздушный.

Я вскидываю взгляд и облизываю сухие губы. Втягиваю кислород и ртом, и носом. В ушах громко-громко колотится пульс, заглушая вроде бы нужные звуки из гостиной.

Запахи смешиваются. Мой — до капли переплетается с пьянящим, пряным и отчётливо-мужским.

Вскрыв упаковку с презервативом, Журавлёв прижимает полупрозрачный кружочек к головке и раскатывает его по всей длине. Не дав мне времени вдохнуть, вжимает в матрас и запрокидывает ногу себе на бедро.

Сердце дуреет. Я широко распахиваю глаза, когда он медленно протискивается в меня по сантиметру.

Саша делает толчок, проникая глубже. Капли пота покрывают лоб и виски. Возбуждение становится невыносимым. Я не знаю, чего хочу больше — избавиться от него или продлить до бесконечности?

В животе колет тёплыми иглами от очередного проникновения. Воздух резко покидает лёгкие. В горле першит.

Я честно пытаюсь собраться и представить, что происходит в гостиной: в каких позах и с какими чувствами. Уловить тот самый вайб, что был в прошлый раз в доме. Но понимаю, что эти мысли уходят на второй план, и, тем не менее, хватаюсь за них, будто за песок, ускользающий сквозь пальцы.

Очередной толчок заставляет меня выгнуться дугой и обхватить ногами мужские бёдра, вколачивающиеся в моё тело.

Я взрываюсь от эмоций, принимаю размашистые движения. Подставляю шею и грудь для поцелуев.

Саша делает всё без лишних намёков. То, что жизненно нужно. Чувствует, как будет хорошо и важно в моменте. Ни дать ни взять — опытный любовник.

Наклонившись надо мной, облизывает ноющие соски. Ласкает кончиком языка тугие вершины и втягивает их в рот с особым причмокиванием. Продолжая двигаться то быстро, то медленно. То притормаживая, чтобы не сдуреть окончательно.

Поймав мой поплывший взгляд, медленно выходит и водит головкой по мокрым половым губам. Дразня клитор и беспристрастно наблюдая за тем, как я умоляюще ёрзаю бёдрами по смятым простыням.

— И всё? — спрашиваю с вызовом.

Ягодицу обжигает шлепок. Саша вжимает меня в кровать и толкается до упора, отрывая от земли и вознося к небу.

Перед глазами мерцают цветные яркие всполохи. Я запрокидываю голову и глажу напряженные плечи, настраиваясь выполнить обещание.

Только бы он первый. Только бы.

— Ещё, Саш.

Ритм становится быстрее и резче. С каждым проникновением внутри меня всё сжимается, тянет и закручивается. Порой невыносимо, а моментами — мучительно-прекрасно.

В голове ни единой связной мысли. Ни грамма вовлечённости в эксперимент. За это и совестно, и стыдно, но я ничего не могу с собой поделать, как и прекратить.

— Сильнее же, ну.

С шипящим «Сука» Журавлёв подхватывает меня и меняет позу, поставив на четвереньки и надавив на спину. Вынуждая прогнуться ниже и упереться щекой в подушку.

Я беспомощно моргаю, глядя в окно ночного города и ощущая новый крутой виток толчков, в разы мощнее и жестче, чем раньше.

Из груди рвутся всхлипы, в уголках глаз проступают слёзы. Соски трутся о простыни, между ног бешено пульсирует, а огонь внутри меня разрастается до неконтролируемых масштабов и сжигает дотла каждый воспалённый сантиметр.

Становится плевать, что происходит сейчас, что будет потом и завтра. Город плывёт и кружится, огни сливаются в одно слепящее пятно, а накрывающее с головой удовольствие щедро одаривает тело сладкими долгожданными спазмами и дрожью, от которой невольно поджимаются пальцы ног. Молчать не получается: я то бессвязно охаю, то упоминаю бога.

Амплитуда движений замедляется, дыхание за спиной становится чаще, а искренние сдавленные стоны отчётливо задевают барабанные перепонки.

— Поля… — отдаленно зовёт Саша.

Его ладонь обхватывает мою шею, вынуждая прижаться лопатками к адски горячему телу и повернуть голову. Образ размывается и становится нечётким. Я чувствую спазмы внизу, но уже не свои, а Журавлёва. Он кончает, прикусывая зубами мои губы, а затем занимает рот своим языком.

И в самый апогей оргазма я вдруг осознаю, что на некоторые вопросы не хотела бы получать прямых ответов. Никогда. К собственному ужасу, опыт с обменом партнёрами лично для меня был обусловлен вовсе не тягой к разнообразию и интригующему формату, а интересом к конкретному человеку.

К нему. К Саше.

Глава 45

Осознание тяжелым ненужным грузом ложится на плечи и давит, давит, давит.

Я устало падаю на