— Всегда мечтал это сделать, — усмехнулся в ответ Паша. — А теперь иди ко мне, Китти-Кэт, — уже серьезно добавил он и поманил к себе пальцем.

Эта простая просьба всколыхнула во мне настоящую бурю. Тело заныло при мысли о том, что будет дальше, а в горле пересохло. Сглотнув, я неуверенно шагнула к парню и тут же оказалась в капкане его рук. Сжав талию, Паша приподнял меня и осторожно усадил на крышку стола, жадно рассматривая сверху вниз потемневшим взглядом:

— Какая же ты красивая, — он коснулся моих волос, принявшись медленно распускать прическу. Тяжелые пряди падали на спину, заставляя трепетать от возбуждения, а я всё смотрела ему в глаза, не в силах оторваться. Они напоминали бездонные омуты, в которых отчаянно хотелось утонуть. Или я уже тонула? — Безумно красивая, — прошептал Паша и нежно прикусил мне мочку уха. — Моя Кэти…моя… моя… — его широкие ладони накрыли мои обнаженные коленки и медленно двинулись вверх, сдвигая край юбки. И я окончательно потеряла голову…

Наверное, поэтому, я не сразу заметила, что в комнате появился кто-то еще. Зато Пашка среагировал со сноровкой бывалого человека: он в одно мгновение оторвался от меня и, как опытный телохранитель, заслонил собой. С минуту я шокировано разглядывала голую спину Краснова. Задаваясь мега-супер-важным вопросом: куда успела подеваться его футболка? А потом вдруг узрела красные отметины от моих ногтей на его коже, все вспомнила и устыдилась.

— Извините-извините-извините, — пропищала Лизка от двери, саму соседку мне не было видно: Пашка отлично защищал мою честь. Спохватившись, я как могла, поправила белье и принялась застегивать непослушными пальцами блузку. И замерла, когда в помещении раздался еще один голос:

— Лиз, ты чё… — Маринка замолчала на полуслове, по всей видимости, заметив своего кумира, и тут же заговорила откровенно-громким шепотом: — О. Боже. Мой. Лиз, скажи, он настоящий или у нас просто массовая галлюцинация?

— Иногда я сам задаюсь этим вопросом, — ответил вместо Кузнецовой Краснов. — Привет, я Паша.

— Привет, а я Ли…

— Божечки, он ещё и разговаривает! — с придыханием протянула Булкина, на что я, забывшись, пренебрежительно фыркнула.

— И даже пою временами, — продолжал обольщать мою подругу Краснов, который, к слову, и не думал одеваться.

— А можешь спеть эту, — Булкина пощелкала пальцами. Видать, позабыла от радости всё названия песен её любимой группы.

— Эээ… — наконец, растерялся музыкант, но ему очень повезло с девушкой:

— Он не будет для вас петь! — я спрыгнула со стола и, одернув юбку, вышла из-за спины парня: — Паш, познакомься: это моя соседка Лиза, — указала в сторону раскрасневшейся Кузнецовой. — А это, как ты уже понял, твоя преданная фанатка Марина, которая почему-то тоже относится к моим друзьям, — кивнула на сияющую Булкину.

— Очень приятно, — хором ответили подруги, во все глаза пялясь на полуобнаженного Краснова.

— Девочки, — я наклонилась и подняла с пола Пашкину футболку, — не могли бы вы оставить нас на секундочку?

— Конечно-конечно! — заторопилась уйти Лизка.

— Ты же не прогонишь его? — с прищуром спросила Маринка, но, заметив мой холодный взгляд, тут же скрылась.

— Ты совсем ничего не смущаешься? — я повернулась к Паше и протянула ему футболку.

— Не-а, — пожал плечами музыкант, натягивая одежду. — После того, как я снялся голым, для одного журнала, меня мало что может смутить, — усмехнулся он, а у меня перед глазами мгновенно вспыхнули картинки из той фотосесии. К щекам прилил жар, и я принялась поспешно подбирать тетради с пола и складывать те на стол.

Надо ли говорить, что от этого мои щеки запылали пуще прежнего?

— Хотя, у твоих подруг это почти получилось, — Паша опустился на корточки, помогая мне. — Почему они не постучали?

— Потому что они здесь живут. И ещё я никогда не приводила сюда парня, — на ум отчего-то пришел Серебров. Хотя Стаса в комнату как раз никто не приводил, он сам явился — не запылился. Сталкер чтоб его.

«Поехали со мной в Штаты», — отчетливо зазвучал в мыслях его голос. И я встряхнула волосами, прогоняя ненужные воспоминания.

— Так я единственный? — выпрямившись, просиял улыбкой Паша.

— У тебя сейчас такое лицо, будто ты выиграл «Грэмми».

— Значит «да», — довольно кивнул сам себе избалованный музыкант и, не особо церемонясь, сграбастал меня в свои медвежьи объятия. — Ты лучше «Грэмми»! — провозгласил Пашка, покрывая мое лицо беспорядочными поцелуями: висок, нос, щеки, лоб, губы и даже подбородок, — он был абсолютно беспощаден и совершенно точно безумен.

— Отпусти меня, дурачок! — задыхаясь от смеха, молила я, пытаясь увернуться.

— И лучше «Золотого граммофона».

— Вот уж, спасибо!

Настойчивый стук в дверь напомнил о том, что мы здесь не одни.

— Наверное, мне лучше подождать тебя на улице, — по-прежнему сжимая меня в объятьях, со страдальческим вздохом произнес Пашка. — Только поторапливайся, Сватова.

— Сказал человек, который только и делает, что задерживает меня.

— И ты совершенно не против этого, — он притянул меня к себе, подарив на прощание еще один головокружительный поцелуй.

Стоило музыканту выйти за дверь, как в комнату влетели девчонки и с немым вопросом уставились на меня.

— Что? — нервно дернув плечом, спросила я и отвела взгляд. Стыд, от того что нас с Пашей застукали, так никуда и не делся.

— Как что? — всплеснула руками Маринка, повалившись на мою кровать. — Рассказывай подробности!

— Мне надо собираться, — я схватила рюкзак и подошла к шкафу, создавая вид крайней занятости. — И я не буду ничего рассказывать.

— Ла-адно, — подозрительно быстро сдалась Булкина, но сразу же метнула вопросом в сторону Кузнецовой: — Лиз, а что ты увидела, когда зашла?

— Да, мы действительно опаздываем, — Лиза тоже поспешила зарыться в шкафу, начав копошиться на своих полках. — Кать, ты не видела мой купальник?

— Какие вы скучные, — разочарованно протянула Маринка, пока мы с Кузнецовой набивали сумки одеждой. — Ка-ать, а можно, я добавлю его в свой список звёзд, с которыми мне хотелось бы переспать?

— С каких пор у тебя есть такой список?

— Он только что появился. Я же не смогу теперь уснуть. Так и буду видеть ЕГО… — мечтательно вздохнула она.

— Марина, имей совесть. Он мой парень, в конце концов! — попробовала возмутиться я, хотя на самом деле мне отчаянно хотелось смеяться.

— Вы только посмотрите на неё, она ещё и хвастается!

Не выдержав, я всё-таки рассмеялась.

Парочка поленьев весело потрескивала в костре, озаряя всё вокруг теплым светом. Сосновая роща молчала, лишь иногда страша присутствующих злобным скрежетом сухих веток, будто напоминая, кто здесь хозяин. И только песня звучала в полную мочь. Она, то ручным тихим зверьком ластилась у ног отдыхающих, то взмывала огромной птицей прямо к звездам. И казалось, что клёкот её слышен и по ту сторону водохранилища.