— А, это, — парень оглядел себя, будто только вспомнив о своем внешнем виде. — Просто кое-кто слишком настойчивый выдернул меня прямо из-под душа, — он насмешливо подмигнул ей. — И, для справки, барак — это…

Дима пустился в малопонятные рассуждения на тему бараков и их архитектурных особенностей. Хотя объясняй он ей сейчас, что дважды два — четыре, она бы и этого не поняла. Всё о чем Кузнецова могла теперь думать, сводилось к одной короткой, но весьма ёмкой мысли:

«Пирсинг! У него чертов пирсинг в соске!»

Прошло всего десять дней — подумать только, целых десять дней! — с тех пор как Дима поцеловал её после концерта «Меридианов» и пригласил на свидание. А потом ещё на одно. И ещё…и ещё.

Они встречались практически ежедневно. И Лиза всякий раз открывала для себя Диму с иной стороны. Например, она и представить не могла, что этот парень с внешностью хулиганистого неформала окажется графическим дизайнером, причем, весьма педантичным. Или, что он целых два года учился по обмену в Канаде, где всерьез увлекся хоккеем. Или то, что эскизы к своим татуировкам он рисовал сам.

Дима напоминал ей заковыристую головоломку, как в той сказке о Кощее: а в ларце — заяц, а в зайце — утка, а в утке — яйцо, а в яйце — игла. Только в случае Кузнецовой вместо иголки она обнаружила штангу. Маленькую, серебряную, с двумя гладкими шариками на концах, и, наверняка, прохладную на ощупь. При мысли об этом, кончики пальцев закололо и Лизке тут же захотелось потрогать своеобразное украшение. Но она лишь крепко сцепила руки в замок и чуть нервно спросила:

— Можешь угостить меня чаем? Кажется, мне нужно немного успокоиться, — Кузнецова отвернулась, состроив вид, что её необычайно заинтересовал высокий торшер, стоящий между двумя кроватями, и, сгорая от стыда, сдавленно попросила: — Только… оденься сначала, пожалуйста.

— Чай так чай. Но с тебя подробный рассказ на тему твоей внезапно вспыхнувшей неприязни к бунгало, — хмыкнул у нее за спиной Дима, и Лиза откуда-то точно знала, что он улыбается той самой коварной улыбкой, что и его братец. — Кухня…

— Знаю я, где кухня. Эти дома все одинаковые. Никакой фантазии! — опять вскипела она и, под сдавленные смешки парня, поспешила покинуть спальню.

Пока хозяин домика отсутствовал, Кузнецова успела включить электрочайник и занять высокий табурет у небольшого кухонного островка. Успокоится ей так и не удалось. Чайник громко шумел, стул наверняка был сооружен для пыток, а влажные волосы уже потихоньку начинали завиваться, обещая в перспективе стать полноценным гнездом для какого-нибудь пернатого семейства.

Но и в таком взвинченном состоянии Лизка смогла задействовать свои организаторские способности и составить мысленный план «по выживанию в непредвиденных обстоятельствах». Первым пунктом (пока Дима не зачислил её в ряды истеричек) стояло извинение. Вторым — объяснение (ей натерпелось нажаловаться на Пашку). А третьим, самым сложным, была просьба о ночлеге (о том, чтобы вернуться в собственное жилище и речи не шло). В общем, план был прост и легок в исполнении. По крайней мере, Кузнецова так считала до появления Димы.

Димы, который по какой-то неизвестной причине по-прежнему щеголял полураздетый, разве что полотенце на его бедрах сменилось на черно-красные пляжные шорты.

— Чайник уже закипел? — беззаботно спросил он, принявшись рыться в навесном кухонном шкафу из светлого дерева.

— Угу-м, — промычала что-то нечленораздельное Лизка, наблюдая как литые мышцы его спины перекатываются под гладкой кожей; и как красиво выделяется две ложбинки у основания позвоночника; и как мерцает в приглушенном свете пирсинг на его груди, когда он стоит вот так вполоборота и выжидающе смотрит на нее. Так, будто ждет от нее какого-то ответа.

— Так как? — задал совершенно неинформативный вопрос парень, подтверждая её догадки.

— Ну… — взгляд Лизы лихорадочно заметался по небольшой кухне, будто в мини-баре или за стальной раковиной мог скрываться ответ на Димин вопрос. — Нет, — ткнула она пальцем в небо, считая, что лучше отказаться от чего-то неизвестного, чем слепо подписаться на это.

— Нет? — заломив темную бровь, удивленно переспросил парень. — Не хочешь составить мне компанию?

Лизка немного запаниковала, но всё же нашла в себе смелость на вторую попытку:

— То есть да. Конечно же, да, — уверенно кивнула она, расправив для весомости плечи.

— Отлично, — парень подмигнул ей и принялся раскладывать чайные пакетики по чашкам. — Значит завтра в десять, Лисичка.

— Что в десять? — осторожно спросила она, молясь про себя, чтобы Дима не принял её за идиотку.

— Мы прыгаем с парашютом, — не оборачиваясь, спокойно сообщил он.

— Но… — Лиза замолчала, не зная, что на это ответить и как теперь из этого выкрутиться.

— Вот увидишь, ты запомнишь этот день на всю жизнь, — торжественно провозгласил Дима, разливая кипяток по чашкам.

«Конечно, запомню, — закусив губу от отчаянья, подумала Кузнецова. — Трудно забыть день собственной смерти».

— Да ладно тебе, Лиз, можешь выдыхать, — Дима наклонился и коротко поцеловал её в обнаженное плечо. — Я просто пошутил. Это шутка, — он поставил перед ней парующий напиток и усмехнулся. — На самом деле я спрашивал, сколько сахара тебе класть. Просто ты так на меня смотрела….- он достал из мини-бара пачку печенья и пару шоколадных батончиков, и сложил те на стол. — В общем, извини, я не смог удержаться.

— Да ну тебя! Ничего я… — Лизка хотела возразить насчет «смотрела», но вместо того, чтобы спорить с парнем, решила избрать более изящную тактику: — Просто я задумалась, почему у тебя на спине нет татуировок, — она невинно захлопала ресницами, пытаясь из всех сил не покраснеть и не выдать тем самым себя. — Вот и всё.

— Думаю, вряд ли бы мои родители пришли в восторг, если бы я забил еще и спину, — Дима опустился на табурет рядом с ней, так, что их плечи и колени соприкасались. — Считай, что я решил пощадить чувства близких. Ну, и свое тело.

— А это больно? — стараясь не терять голову от того, что его обнаженная кожа прижимается к её коже, поинтересовалась Лиза.

— Смотря где. Но любая боль забывается. Нужно лишь время, — Дима открыл пачку с печеньем, отчего воздух мгновенно наполнился запахом шоколада, и протянул ей одно.

— Спасибо, — со слабой улыбкой поблагодарила она, захрустев лакомством и размышляя над его словами. Интересно, как быстро забудется вся та боль, что она носит в себе? И забудется ли? Или это работает только с телесными увечьями?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍От безрадостных размышлений её отвлек Дима: