на Пасху. А потом крестные ходы идут. Людей на улицах полно, и все радостные, счастливые. А в Великом соборе-то как хороши службы, сотни тысяч огней горят, под сводами из чистого лазурита светлее, чем в солнечный день, и травой зеленой по стенам малахит сверкает. Если приедешь к нам, я тебе все покажу. А в Соборе на Крови и Пару как прекрасно. Там золото мозаик так сверкает, словно стоишь внутри солнышка самого.

– Малахит, золото… – Владыко Лазуриил тяжело закашлялся и посмотрел на нас усталыми глазами. – Вы в Петрополисе что думаете, что богатство – это от слова «Бог»? Храмы вы не верой, но деньгами полните, святых в золото заковываете, вот только не знаете, что в цепи золотые Господа не поймаешь, и нет его в ваших храмах мерзких. Ушел он давно из вашего города. Плесень духовная до самых крыш этот ваш Петрополис, Содом новый, наполнила. И плесень та набухает, растет на деньгах ваших, споры свои в воздух пускает, заражая мир всходами своими. Нас заражает она! Нас! Души чистые заживо новый Содом разлагает! Вы же поймите! Я стар! Мне умирать скоро! А кроме меня вообще здесь никого, кто души паствы в чистоте удержать сможет!

Ариадна подняла взгляд. Свет синих глаз встретился с голубыми глазами Лазуриила.

– И что же делать, Владыко?

– Молиться, раба человеческая Ариадна, молиться.

– А о чем? Вот вы говорите, что Петрополис – это новый Содом. Возможно, о том молиться, чтобы разрушен он был, как Содом библейский? Вы же всю жизнь свою мечтали об этом? Но если молитвы не помогают, то что тогда делать? Вы не можете призвать на столицу ни потопа, ни огненного дождя, но ведь вы можете принести в нее мор?

– Ложь. – Владыко Лазуриил нахмурил брови, твердо смотря в глаза нависшего над ним механизма.

– Извините, Виктор, вы не могли бы подать мне Библию? – Глаза старика широко распахнулись, и Ариадна продолжила: – Я бы хотела указать Владыке Лазуриилу несколько замечательных стихов о лжи. В этой книге ее, кстати, осуждают. Вы это знали, Владыко? Виктор, сколько у вас на часах? Половина двенадцатого? Что ж, пока можно говорить. Видите ли, я неправильно проанализировала ситуацию и думала, что Владыко начнет на Пасху. Считала, что есть время. Чтобы собрать надежных солдат и, окружив монастырь, арестовать всех. Увы, время не терпит. Поэтому, Владыко, не запирайтесь. Мы должны спешить.

Железная рука твердо остановила попытавшегося подняться Архипастыря.

– Скажите, Владыко, откуда купец Толстобрюков, якобы устроивший засаду, знал, что мы прибудем осматривать его дирижабли?

– Его могли предупредить, – вмешался я, поняв, куда начала клонить Ариадна.

– Предупредить? Хорошо. Но у него же были бандиты-подручные, выколачивающие деньги из его должников. Вооруженные бандиты. Но допустим, он нанял людей со стороны, чтобы нас устранить. Нашел солдат-дезертиров. Солдат, которые были доведены до бунта его же действиями. Которые его ненавидели всей душой. Может, логичнее предположить, что солдат послал кто-то другой? Только вы, Владыко, от меня знали, когда и по какой дороге мы поедем к купцу.

– Дезертиры сказали, что их послал Толстобрюков, – вмешался я.

– Конечно. Чтобы после нашего убийства это смогли прочитать в моих блоках памяти. Итак, вопрос. У кого укрывались дезертиры все это время? У вас, Владыко, в монастыре они укрывались. Далее. Плесневиков замуровали в начале лета, когда эпидемия только разгоралась. Ни Грозов, ни Толстобрюков не знали, сколько она продлится. Не знали, какой она будет, поэтому с их стороны было бы очень странным решением сразу запасти себе плесневиков, смертельно опасных тварей. Кроме того, ведь еще нужны и подельники, в одиночку их не замуруешь. Стоит ли такая игра свеч? И еще. У Грозова нет дирижаблей. Он последний продал за долги осенью. Как же он плесневика бы вывез с завода? Пешком бы повел? Чистяков-Скоблинский отпадает по той же причине. Также его мотив выращивания плесневика неубедителен. Кроме того, он любил Луччевскую, иначе бы первым делом не перенес ее портрет в свой кабинет. А он его именно перенес, портрет был закопчен, а рама несла следы огня. В то время как стены кругом были абсолютно чисты от гари.

Ариадна довольно посмотрела на Владыку.

– Давайте я начну пока лишь с предположений. В начале эпидемии Гнили вы, Владыко, наверняка испытали благоговейный трепет перед тем, сколь страшна и заразна эта болезнь. И задумались, а не послал ли Господь вам шанс защитить свою паству, уничтожив совращающий ее Город-зверь. Вы говорили со своими сектантами и нашли фанатиков, что приняли ваши слова. После монахи отправились в зараженную деревню Тернцы и убедили больных людей бежать из нее. Наверняка напугали бедняг какими-то рассказами о докторах, служащих Сатанаилу и Коту-Катафоту, и о возможности искупить земные грехи жертвою своих жизней для борьбы с греховным городом Петрополисом.

Монахи отвели больных на заброшенный завод. Ваши люди заранее заполнили подвалы овощами, пробили вентиляцию, и все, что им оставалось – это, надев респираторы, замуровать несчастных в подвалах. Думаю, те монахи, что привели больных, вернулись в деревню, чтобы не вызывать подозрений. Впрочем, они контактировали с зараженными достаточно, чтобы умереть быстро.

После этого вам оставалось лишь ждать, когда заболевшие переродятся в плесневиков. Однако вот незадача: в конце зимы доктор Луччевская проверяла отчеты и обнаружила, что в деревне Тернцы заболевших было куда больше, чем сожженных трупов. Что настораживает при крайне высокой летальности Гнили.

Понимая, что это означает наличие возле деревни логовища плесневиков, и зная, что военные ничего там не нашли после спада эпидемии, доктор изучает карты и отправляет брандкоманду из офицеров на заброшенные заводы. Там, обыскивая подвалы, они и находят комнаты с плесневиками. Один из офицеров отправляется в город, ведь команде не хватило огнесмеси: плесневиков слишком много. Военный приезжает вечером и все рассказывает доктору, рисуя план подвалов завода с указанием логовищ плесневиков. Плесневиков, которых, судя по кладке, кто-то замуровал снаружи.

Луччевская, скорее всего, для начала решает изучить это дело сама. Велев офицеру молчать, чтоб не спугнуть слухами тех, кто это устроил, она начинает раздумывать, что все это означает. Однако времени у нее уже нет. Ведь вы, узнав об обнаружении логовищ, послали на завод своих людей, что перебили офицеров ночью. Вы же расправились с Луччевской, которая узнала слишком много.

После вы были вынуждены вывезти уцелевшего плесневика в другое укрытие. Но куда? Думаю, прямо в монастырь. Иначе почему многие ваши монахи перестали носить бороды? Для ухода за плесневиками нужны респираторы высшего класса защиты. А респиратор и борода – вещь несовместимая. Итак, плесневик в скиту на берегу,