— А меня ты списал из общего числа? — повернулся к Радисту Лодочник.

— Ну, таких как ты очень мало. Сколько? Два человека? Три? Имею ввиду сталкеров, а не деревенских или торговцев.

Лодочник пожал плечами и принялся доедать свой суп. Зашуршала рация дальнего действия.

— Жигуль, Жигуль. Это Марка. Жигуль, это Марка, приём.

Вытерев руки, Жигуль подошёл к рации и ответил.

— Это Жигуль. Привет, Марка. Что случилось?

— У меня есть информация про людей Стекла. Помнится мне, ты вознаграждение обещал?

— Не обижу, Марка. Говори.

— 15 грамм, Жигуль, — немного помявшись, сказал Марка с того конца.

— Советую тебе очень хорошо подумать над своими следующими словами, Марка, — протянул Жигуль. — Ты думаешь, я тебя кину?

Ответ последовал с задержкой.

— Нет, не думаю, Жигуль. В общем, в деревню двое "стеклянных" пришли, тобой интересуются. Мол, поговорить хотят. Вроде, от лица Стекла.

— А зовут-то их как? — голосом, полным скепсиса, спросил Жигуль, размышляя, какими формулировками он будет командовать Марке пустить тех в расход. Стекло уже не раз проворачивал разнообразные трюки и уловки. Ещё раз выставлять себя дураком Жигуль не хотел.

— Лапоть, который доктор, и Момент.

Бобр, Радист и Жигуль переглянулись.

Глава 26

Писарь тоже проголодался и уже начал присматривать дом, где можно было бы перекусить. Рыжий заметил это уже давно и не понимал, почему его напарник бракует дома, которые остались позади.

— Может, перекусим? — Рыжий решил взять всё в свои руки и, нагнав Писаря, чтобы не кричать слишком громко, задал вопрос спокойным голосом.

— Думаю, вон в том доме можно будет, — Писарь ответил на незаданный вопрос, так как понимал, что на самом деле хочет знать Рыжий.

Очередной разграбленный дом, о чём свидетельствовала красная метка у входа и с другой стороны, рядом с окном. В обычном темпе двойка дошла до него и, осмотревшись, Писарь сделал шаг внутрь.

— Не споткнись, — предупредил он Рыжего, проходя дальше в подъезд. Секундой позже, не успев сообразить, к чему могли быть сказаны подобные слова, не успев приготовиться, Рыжий увидел обтянутой кожей с редкими клоками шерсти труп собаки. Трудно было сказать, были ли слова Виктора издёвкой или напарническим наставлением. Рыжий, едва остановившись взглядом на останках, перешагнул препятствие и отправился за командиром их маленького отряда.

На контрасте с тишиной улиц каждый их шаг, резонирующий теперь не между домов, а между небольших помещений и этажей, звучал громче. Когда-нибудь Рыжий, по его мнению, однозначно к этому привыкнет, но к этому до сих пор не привык даже Писарь.

Они поднялись на второй этаж, остановились, прислушались к эхо и пошли дальше. Писарь спокойно проходил мимо красных меток на каждом этаже, Рыжий задерживался взглядом на каждой. Они довольно скоро поднялись на пятый этаж и Писарь, прислушавшись в очередной раз, оглянулся на Рыжего и кивнул на приоткрытую дверь одной из квартир, которую они видели с лестничной клетки. Рыжий сглотнул, кивнул и, держа пистолет опущенным, но взведённым, аккуратно вошёл внутрь.

Писарь сразу заметил прибитую пыль. Следов на полу не было, а вещи были нетронутыми. Его лицо скривилось от неопределённости — было бы спокойнее, если на пол нельзя было ступить, не задев вещь прошлых хозяев. Рыжий, пусть и не сформулировал похожую мысль, заметил неправильность в интерьере.

— Всё на месте, — шепнул он и сделал шаг внутрь. Писарь предпочёл не отвечать и надеялся, что Рыжий не будет развивать свою мысль в слух.

Все двери в этой квартире были открыты настежь и осмотреть каждую комнату не составляло труда. Первым заглядывал Рыжий, одновременно со своим выпадом из-за стены, поднимая Наган, но никого не было. Пока Рыжий, громко топая, осматривал каждую комнату, Писарь прикрывал его, готовясь открыть огонь по любому показавшемуся человеку.

Проверив каждую комнату и, однозначно заметив, что даже добро нетронуто, они расположились на кухне. Писарь стянул с себя противогаз и сразу же закурил.

По всему этажу раздавались звуки сначала вскрытия банок, затем чавканья. Двойка обедала.

— Обожди, Марка, — отрезал Жигуль и отложил рацию в сторону.

— Хорошо, жду, Жигуль, — послышался мгновенный ответ с того конца.

— Что скажете? — синхронно с ответом Марки спросил Жигуль, глядя поочерёдно на Радиста и Бобра.

— Скорее всего, не фуфло, — пожал плечами Бобр. — Лапоть не дурак, не смертник и на подобные авантюры не подпишется.

— Если нашу безопасность обеспечит сам Кипарис, то можно встретиться — моё мнение. Только для Кипариса ситуация со Стеклом не изменится, — осторожно высказался Радист, готовый со всех сторон пояснить свою точку зрения. Этого не потребовалось.

— Вот и я думаю, что для нас слишком гладко, — дёрнул головой Жигуль и почесал уже щетинистый подбородок. — Только смысл в том, что он будет говорить от имени Володи...

— Понятное дело, — перебил его Радист, — что Стекло сейчас за свою жизнь трясётся. У него не так много штыков, чтобы тягаться с нами.

— Шестеро, плюс сам Стекло. Плюс Димка Лапоть с Моментом в деревне. Даже если сам Володя не будет брать оружие в руки, а он будет, у них людей в городе столько же, сколько и у нас, — перебил Радиста Лодочник, выдавая подготовленную речь. — Сомневаюсь, что Стекло предложит нам свои территории, но, может, хотя бы крови удастся избежать?

— Ты действительно веришь, что всё может закончится мирно, Лодочник? — кивнул ему Бобр. — Я не исключаю, что хитрец, — Макар обозвал Володю матом, — устроит засаду на дороге.

— Верю. Он делал ставку на внезапность и проиграл. С чего ему продолжать эту войнушку? Про Кипариса — уже отдельный разговор. Может, если Стекло откажется от зелени, даст её посадить или выгнать, не придётся никого убивать? С Кипарисом договор был именно для того, чтобы Стекло не получил себе зелёных.

Лагерь затих. Почти догоревшие угольки иногда раздувал ветер, обдавая Жигуля приятным от кострища теплом. Хотя день был и без того тёплым, дискомфорта или жара Гарик не испытывал.

— Не говоря про территории... Получается, ты кинешь теперь и Кипариса? — задумчиво озвучил одну на всех мысль Бобр. — Ты, Жигуль, и так нажил себе врага, хочешь нажить ещё одного?

— Давай посмотрим правде в глаза. Если Стекло поумерит свой, — Жигуль выругался матом, — пыл, то и Кипарису будет