мгновенно заснули. Это было в полночь. Но счастье было недолгим. Я почувствовал, что кто-то меня трясёт. Очнувшись, я увидел двух милиционеров. Милиционер обратился ко мне: «Кто вы? Предъявите документы». Я протянул паспорт и студенческий билет. «Каким образом вы оказались здесь?» Я кратко объяснил. «Сочувствую, но здесь спать не положено» Пришлось разбудить моих товарищей. Мы вышли на перрон. Станция была хорошо освещена, благодаря чему мы увидели, что на запасном пути стоит длинный состав старых пассажирских вагонов. К составу ни сзади, ни спереди не был прицеплён паровоз. У нас мелькнула надежда, что если можно проникнуть хотя-бы в один вагон, то ночлег нам обеспечен. Мы быстрым шагом направились к составу. Первые несколько вагонов были закрыт и вдруг мы наткнулись на вагон с незапертой дверью. При беглом осмотре в условиях слабой освещённости мы установили, что в вагоне есть условия для ночного отдыха, в котором мы отчаянно нуждались. Особенно было приятно наличие запаха полыни, который отпугивает блох. Наверное, повсюду в вагоне были разбросаны веточки степной полыни. Мы расположились на нижних полках и мгновенно заснули. Было это около часа ночи. Мы спали беспробудно почти до шести часов утра, когда нас разбудил женский крик, переходящий в визг. Когда мы протёрли глаза, то увидели в вагоне толпу, состоящую из мужчин и женщин. Впоследствии мы узнали, что это была поездная бригада, сопровождающая этот состав. Сквозь непрерывный крик мы смогли понять в чём они нас подозревают. Оказывается, мы разграбили вагон, вывернув все электрические лампочки, разбили плафоны, сняли со стен и похитили какие-то вагонные аксессуары и так далее. Когда они вдоволь накричались, я им представился и объяснил почему мы оказались здесь. Они не поверили ни одному моему слову и потребовали пройти с ними в отдел железнодорожной милиции, расположенный на вокзале. Опасаясь, что мы можем сбежать, они взяли нас в кольцо. Так мы и шли. Прибыв в отдел и зайдя в кабинет начальника, члены бригады хором стали нас называть ворами и грабителями и потребовали нас арестовать. Мы стояли в стороне и молча слушали этот навет. Я внимательно наблюдал за начальником. Это был старший лейтенант или капитан с красивым, умным лицом. Выслушав эту абракада́бру, он потребовал замолчать всю бригаду и обратился к нам с вопросом: «Кто вы и почему вы оказались в этом вагоне?». На этот раз я подробно ответил на его вопрос. Кроме того, я добавил, что выполняю некую миссию, о которой я могу сообщить лично ему. В подобной экстремальной ситуации у человека с эвристическим мышлением может внезапно возникнуть мысль, как исправить ситуацию в свою пользу. У меня вроде проявились некоторые небольшие признаки эвристики. Он приказал всем покинуть его кабинет и подождать за дверью. Когда мы остались с ним вдвоём, я вынул свой допуск к секретной работе, отпечатанный на специальной бумаге с водяными знаками. Он прочитал и спросил: «Вы что-то везёте с собой?» Я кивнул. После нашего разговора он пригласил моих товарищей и всю бригаду. Далее он спокойным голосом заявил: «Эти люди никакого отношения не имеют к тому, в чём вы их обвиняете. Вам бы следовало извиниться перед ними. Но они не настаивают на этом. Поскольку вы занялись поиском воров, то продолжайте и дальше этим заниматься. Вы обязаны сами охранять социалистическое добро. До свидания, и уходите». Я искренне поблагодарил его. Он ответил: «Служба.» Это было утром.

Мы по-прежнему не знали, что нас ждёт днём, вечером, ночью. Никто ничего нам не обещает. Я боялся использовать тот же способ для психологического воздействия на начальство железнодорожной станции или вокзала с целью заставить их оказать нам помощь. Поэтому я целый день искал другой способ, который позволил бы нам уехать. На всякий случай, мы забрали из камеры хранения наши чемоданы. Приближалась третья ночь. И здесь мне пришла неожиданная мысль: послать телеграмму на имя начальника управления высшими учебными заведения Комиссариата авиационной промышленности Аржанникова с жалобой на местное руководство железной дороги, которое игнорирует третьи сутки наши просьбы об отправки нас в город Куйбышев с важной аппаратурой, которую мы везём из Казани. Соответственно, необходимо его срочное вмешательство. Когда уже ночью через Рузаевку прошли без остановки пара поездов и до утра пройдёт лишь один поезд, я решил действовать. Я понимал, что мои действия вряд ли принесут какой либо успех. Но попробовать нужно. Я подошёл к окошку почтового отделения, работающего круглосуточно, и попросил телеграфный бланк. Текст телеграммы я выучил наизусть. Я написал на бланке текст, протянул его телеграфистке и попросил отправить телеграмму немедленно. Она меня предупредила, что это будет дороже. «Не беспокойтесь, я оплачу.» ответил я. Взяв бланк в руки, она начала медленно читать написанный мною текст. Закончив читать, она неожиданно обращается ко мне: «Пожалуйста, подождите.» Встала и быстро куда-то ушла. Через короткое время она возвращается с мужчиной в железнодорожной форме. Это был заместитель начальника станции. Он поздоровался со мной и сказал следующее: «Сегодня я впервые после отпуска вышел на работу и поэтому незнаком с вашей проблемой. Скоро через нашу станцию пройдёт скорый поезд, и я вас посажу в мягкий вагон, но в проходе. Я беру ответственность на себя, ибо остановка этого поезда в Рузаевке не предусмотрена. Надеюсь, что вы ко мне лично претензии не имеете. Пожалуйста, бланк заберите. Нам и так хватает неприятностей. Через полчаса выходите на перон. У нас в распоряжении будет ровно одна минута. Желаю вам успеха». Я был вынужден признаться, что нам сказочно повезло. Мы впервые встретили здесь настоящего порядочного и благородного человека. Невольно и телеграфистка оказалась нашей благоде. Я горячо поблагодарил их. У меня выступили слёзы. Через полчаса мы сидели на откидных стульях в проходе мягкого вагона. Была глубокая ночь. Практически мы провели в Рузаевке трое суток и почти не спали. Через семь часов мы прибыли в Куйбышев. Первой нашей заботой стало компостирование билетов на поезд Куйбышев-Ташкент. Но сделать нам это не удалось: большой зал, где расположены билетные кассы, был полностью заполнен людьми, более того, перед входом в зал стояла толпа желающих попасть туда. С трудом я нашёл дежурного по вокзалу и попросил его нам помочь. Он развёл руками, дав нам понять, что ничего сделать не может. Но из-за уважения к нам и миссии, которую мы выполняем, он готов нам подсказать, как можно уехать без компостирования билетов. Он провёл нас к поезду, благо состав стоял недалеко, открыл ключом дверь очень старого вагона (в составе все были такие