Дайси) более узкий и специальный смысл, который нас здесь интересовать не будет. Более широкое (и традиционное для Англии) значение понятия «правозаконность» или власти закона выявилось в начале XIX века в Германии, когда там велись споры о природе правового государства.

44

Поэтому нельзя сказать, что юридический теоретик нацизма Карл Шмитт совершенно не прав, противопоставляя либеральному правовому государству национал-социалистический идеал «справедливого государства». Правда такая справедливость, противоположная формальному правосудию, неизбежно ведет к дискриминации.

45

Таким образом, вовсе не свобода и закон вступают в конфликт, как это считали в XIX веке. Уже Дж. Локк показал, что не может быть свободы без закона. Реальный конфликт – это противоречие между законами двух типов, настолько не похожими друг на друга, что не следовало бы для их обозначения употреблять один и тот же термин. К первому типу, соответствующему принципам правозаконности, относятся общие, заранее установленные «правила игры», позволяющие индивиду прогнозировать действия правительственных органов и знать наверняка, что позволено и что запрещено ему наряду с другими гражданами делать в тех или иных ситуациях. Ко второму типу относятся законодательно закрепленные полномочия властей действовать по своему усмотрению. Поэтому в условиях демократии, если она идет по пути разрешения конфликтов между различными интересами не по заранее установленным правилам, а «по существу спора», правозаконность может быть с легкостью уничтожена.

46

Еще один пример, иллюстрирующий нарушение законодателями принципов правозаконности, – это известная в английской истории практика парламентского осуждения, – объявление человека вне закона за особо важные преступления. В уголовном праве принцип правозаконности выражен латинской фразой nulla poena sine lege – не может быть наказания без закона, предусматривающего это наказание. Суть его заключается в том, что закон должен существовать в виде общего правила, принятого до возникновения случая, к которому он применим. Никто не станет утверждать что Ричард Роуз, повар епископа Рочестерского, «сваренный заживо и без исповеди» по постановлению парламента в царствование Генриха VIII, был казнен в соответствии с принципами правозаконности. Однако ныне во всех либеральных странах правозаконность стала основой уголовного делопроизводства. Но в странах с тоталитарным устройством приведенная латинская фраза звучит, по меткому выражению Э.Б. Эштона, несколько иначе: nullum crimen sine poena – ни одно преступление не должно быть оставлено без наказания независимо от того, предусмотрено ли это законом. «Права государства не ограничиваются наказанием тех, кто преступил закон. Общество, защищающее свои интересы, имеет право на любые меры, и соблюдение закона является лишь одним из требований к его гражданам» (Ashton E.B. [Basch E.] The Fascist: His State and Mind. [N.Y.], 1937. P. 119). А уж каковы «интересы общества» – это, конечно, решают власти.

47

Robbins L. The Economic Causes of War. [London], 1939. Appendix.

48

То, что экономический контроль распространяется на все сферы жизни, хорошо видно на примере операций с иностранной валютой. На первый взгляд государственный контроль за обменом валюты никак не затрагивает личную жизнь граждан, и для большинства из них безразлично, существует он или нет. Однако опыт большинства европейских стран показал мыслящим людям, что введение такого контроля является решающим шагом на пути к тоталитаризму и подавлению свободы личности. Фактически эта мера означает полное подчинение индивида тирании государства, пресечение всякой возможности бегства – как для богатых, так и для бедных. Когда людей лишают возможности свободно путешествовать, покупать иностранные журналы и книги, когда контакты с заграницей могут осуществляться только по инициативе или с одобрения официальных инстанций, общественное мнение оказывается под гораздо более жестким контролем, чем это было при любом абсолютистском режиме XVII или XVIII века.

49

Чтобы не быть голословным, бросая такие обвинения, приведу выводы, к которым приходит в своей книге Колин Кларк, один из самых известных молодых специалистов по экономической статистике, человек, безусловно, прогрессивных взглядов и настоящий ученый: «Часто повторяемая фраза о бедности среди изобилия и о том, что мы бы давно решили проблему производства, если бы поняли суть проблемы распределения, на поверку оказывается самым лживым из всех бытующих ныне штампов… Недостаточное использование производственных возможностей – вопрос, остро стоящий ныне только в США, хотя было время, когда он имел некоторое значение и для Великобритании, Германии и Франции. Но для подавляющего большинства стран сегодня на первый план выдвигается другой, гораздо более важный факт очень низкой производительности при полном использовании производственных ресурсов. Так что наступление эпохи изобилия откладывается на неопределенное время… Если бы удалось устранить безработицу во всех отраслях промышленности в США, это привело бы к значительному повышению уровня жизни в этой стране. Но с точки зрения мира в целом это был бы очень небольшой вклад в решение гораздо более сложного вопроса: как приблизить реальный доход основной массы населения к чему-то, хотя бы отдаленно напоминающему цивилизованный уровень» (Clark С. Conditions of Economic Progress. [London], 1940. P. 3–4).

50

Не случайно в тоталитарных государствах, будь то Россия, Германия или Италия, вопрос о том, как организовать досуг людей, включается в сферу планирования. Немцы даже изобрели немыслимый, внутренне противоречивый термин Freizeitgestaltung (буквально: организация свободного времени), как будто время, проведенное в соответствии с директивами властей, все еще является свободным.

51

Возможно, впрочем, что мы привыкли переоценивать значение доходов от собственности, считая их основной причиной неравенства. Но тогда упразднение этих доходов может и не стать гарантией равенства. Те немногие сведения, которые у нас есть о распределении доходов в Советской России, не дают оснований утверждать, что неравенство там имеет меньшие масштабы, чем в капиталистическом обществе. Макс Истмэн приводит информацию из официальных советских источников, свидетельствующую о том, что соотношение между максимальной и минимальной зарплатой в России такое же, как в США (примерно 50:1) (Eastman M. The End of Socialism in Russia. [Boston], 1937. P. 30–34). А Джеймс Бернэм цитирует статью Троцкого (1939), где говорится, что «в СССР верхушка, составляющая 11–12 % населения, получает сейчас около 50 % национального дохода. Таким образом, дифференциация здесь гораздо больше, чем в США, где 10 % населения получают приблизительно 30 % национального дохода» (Burnham J. The Managerial Revolution. [N.Y.], 1941. P. 43).

52

Eastman M. II Reader’s Digest. 1941. July. P. 39.

53

Эти слова принадлежат молодому Дизраэли.

54

Muggendge M. Winter in Moscow.