Он так скрутил ожерелье, что цепь вонзилась ей в шею, и тогда Эдмунд не выдержал:

– Хватит, пистолеты на изготовку!

Через считаные секунды они ворвались в гостиную, и Эдмунд крикнул:

– Руки прочь, Тернер. Немедленно!

Ошарашенный злодей выпустил ожерелье из рук и вскочил на ноги. Джейн воспользовалась моментом и бросилась в другой конец комнаты. Киркпатрик держал негодяя под прицелом, а Хавьер пробормотал:

– Какой еще Тернер? Разве это не Беллами?

– Потом все объясню, – отмахнулся Эдмунд.

– Ага, и заодно расскажешь о приданом Джейн.

Виконтесса, барон и граф стояли перед Тернером стеной, а тот попытался выкрутиться:

– Что происходит? Это какое-то недоразумение. Мы с леди Киркпатрик всего лишь играли в шахматы…

– Заткнитесь, Тернер! – оборвал его Эдмунд. – Заткнитесь наконец! Три свидетеля, не считая самой леди Киркпатрик, слышали ваши угрозы. Леди Шерингбрук уже сообщила о пропаже своих жемчугов несколько недель назад. С учетом того, что мы услышали сегодня, раскрыть преступление и поймать вора не представляется особо трудным делом.

– У вас нет доказательств!

Эдмунд покачал головой:

– У нас их предостаточно. Конечно, мы не знаем деталей, но нам этого и не нужно. У вас есть выбор, Тернер. Можете сдаться властям. Возможно, суд вас оправдает, хотя вряд ли: что-то подсказывает мне, что у бывшего каторжника, скрывающегося под фальшивым именем, шансов мало…

– Или?.. – с трудом выговорил негодяй.

– Или вы исчезнете и ваша нога больше никогда не ступит на землю Англии. Отправляйтесь куда угодно: на континент, обратно в Австралию, в Индию наконец.

Тернер открыл было рот, но Эдмунд не дал ему возразить:

– Если же посмеете вернуться, то тут же будете переданы властям. То, что пока еще частное дело, будет предано огласке. И в итоге, с немалой вероятностью, вас ждет виселица.

Некоторое время Тернер молча смотрел в одну точку, плечи его поникли.

– Должно быть, ты и корабль приготовил? – наконец спросил он глухо.

– Да. И посажу тебя на него этой же ночью. Хавьер, свяжи-ка ему руки.

Через несколько минут Тернер был связан, карета подана.

– Я считаю, что мы должны письменно подтвердить все, чему стали свидетелями, запечатать в пакеты и передать нашим поверенным на тот случай, если этот мерзавец не выполнит своего обещания или попытается мстить.

– Прекрасная идея! – согласилась леди Шерингбрук. – Но мне хотелось бы вернуть свои жемчуга.

– Обратитесь к своему сыну, – издевательски усмехнулся Тернер. – Похоже, что у каждого из присутствующих есть свой скелет в шкафу.

– К сожалению, – с горечью согласилась виконтесса, поникнув.

Хавьер взял ее под руку и сообщил остальным:

– Что касается меня, то я никого из вас не видел и провел канун Рождества в тишине со своей женой. Однако, если кто-то желает составить мне компанию за праздничным столом завтра, буду рад. Это, конечно, не относится к личности со связанными руками.

Джейн подошла к Эдмунду, протягивая кисет.

– Это его шахматные фигуры.

– Они наверняка краденые.

Леди Киркпатрик даже не взглянула на Тернера.

– Ну, если сможешь найти их хозяина, верни их, но лучше оставь ему: он прекрасный игрок.

– Это неоспоримо.

Эдмунд забрал кисет и в сопровождении нескольких дюжих лакеев повел Тернера к карете, которая должна была доставить их в лондонский порт.

Всю дорогу до порта Тернер молчал, а его руки оставались связанными. Эдмунд, впрочем, не полагался только на веревку: их охраняли два крепких лакея: один – с ножом, другой – с пистолетом. По прибытии на место, когда все четверо ступили на землю, Эдмунд позаимствовал у кучера фонарь.

Даже зимой, в канун Рождества, ночью порт жил полной жизнью. В ночи раздавались как голоса разгружавших суда моряков, так и их товарищей, отправившихся на поиски развлечений.

Киркпатрик возглавлял процессию, а за ним лакеи вели Тернера. Они долго шли вдоль длинных рядов бочек и ящиков, миновали склады с дорогими товарами, наконец, остановились на пирсе, откуда был виден борт корабля под названием «Женевьева», уже готового к отплытию в Средиземное море.

– Ваш проезд оплачен. Вас препроводить в каюту? – бросил через плечо Эдмунд.

– У меня есть выбор? – спросил Тернер.

– Выбор есть всегда, – сказал Киркпатрик, ступив на палубу судна. – Отношение к вам зависит от вашего поведения.

На лице Тернера на мгновение промелькнула усмешка.

– Не надейтесь. Капитан в курсе, что доверять вам не следует, поэтому может запереть вас в каюте, когда пожелает, а может и за борт выбросить. Но если будете вести себя смирно, то доплывете до Испании или Италии, где сможете начать жизнь с чистого листа.

Ирландец сплюнул на палубу.

– Я, конечно, не выбрал веревку, мой мальчик, но если ты будешь читать мне нотации, то могу и сам повеситься. – Рот Тернера скривился. – А ты все равно вернешься в пустой дом. Я все-таки уничтожил маленький кусочек вашей английской знати, как настоящий революционер. Мне удалось больше, чем ты думал.

В последний раз взглянув на своего бывшего учителя, почти такого же красивого и гордого, как двадцать лет назад, с такой же косицей, что и тогда, с ненавистью и вызовом во взгляде, Эдмунд сказал:

– Капитан, я готов сойти на берег.

– Домой, в особняк Хавьера! – распорядился он, опустившись на сиденье кареты.

Пришло время ехать домой. Только сейчас он понял, что дом не в Корнуолле и не на Беркли-сквер. Дом там, где Джейн, – теперь он был в этом уверен.

После калейдоскопа бурных событий остаток вечера казался Джейн томительно долгим.

Она приехала в дом на Беркли-сквер без вещей, всего лишь с небольшим свертком. Прежде чем возвращаться окончательно и бесповоротно, лучше посмотреть, как Эдмунд примет ее рождественский подарок.

Омела над дверями по-прежнему радовала глаз, но остролист в гостиной выглядел весьма печально – листья увяли, ягоды сморщились. С помощью горничной Хилл Джейн заменила старую гирлянду на новую, с наслаждением вдохнула ненавязчивый свежий аромат и огляделась по сторонам.

Все готово. Теперь оставалось только ждать.

Ожидание затянулось, и в конце концов она задремала в кресле у камина.

Ее разбудил голос Эдмунда:

– Джейн, слава богу! Не застав тебя у Хавьера, я испугался…

Она открыла глаза и выпрямилась.