В результате, объединив Шотландию и Англию… Яков всю жизнь продолжал исповедовать протестантскую религию. Он был протестантом, несмотря на жену-католичку; несмотря на тайные переговоры с католическими вражескими странами; несмотря на его терпимость к католическим дворянам при дворе и в постели; несмотря на отца-католика, убитого матерью-католичкой, которая затем была казнена за католическую интригу и измену своей двоюродной сестре-королеве Елизавете; несмотря на католическое рождение и католическое крещение, и папу римского, и Испанию, и Францию, и всех англичан-католиков, которые надеялись, что Яков сможет восстановить Старую Религию или, по крайней мере, смириться с ее открытым существованием. Его вера никогда не была уловкой — если Яков и колебался, он никогда не колебался достаточно сильно и долго, и вообще не слишком осознавал свое сомнение. Он оказался, в итоге, протестантом. Он даже пережил экстравагантный заговор, организованный католическим подпольем (это было буквальное подполье, возможно, даже породившее сам термин: буквальные заговорщики под буквальными половицами).

* * *

Беллок остался после спектакля, прошел за кулисы, чтобы поздравить Бена Тейлора с написанием пьесы и исполнением роли обреченного Мавра.

— Выпьешь с нами сегодня вечером, — сказал ему Бен, вытирая с лица жженую пробку. — Я заплачу. Думаю, я должен тебе этот вечер. Ты же мне очень помог с этой пьесой.

Подарок короля Якова королеве Елизавете, символ здоровья или, по крайней мере, смертельного спокойствия, положил начало собственному путешествию из Камберленда в Лондон. После нескольких дней в Морсби-Холле, где он остался, чтобы оказать посильную помощь, улучшить угасающее здоровье барона и преподать урок своему преемнику-врачу в некоторых вопросах растительной медицины, Мэтью Тэтчер, наконец, отправился на юг, чтобы забрать письмо, которое доставит его в Константинополь.

В Константинополе его могли ждать почести за верность отцу нового султана, безопасность по возвращении. Возможно, Джафер бин Ибрагим давно мертв или не имел никакого влияния на распоряжения нового владыки. Но даже если нет, так тому и быть. Пришло время просить об одном: чтобы он смог увидеть их, своих сына и жену. Если другой взял ее в жены, если она по необходимости отдалась бин Ибрагиму или кому-то еще, если люди наговорили дурного его сыну, если, как только он их увидит, его арестуют и будут судить за преступления, которых он не совершал, и даже если новый султан сочтет нужным разрезать его шкуру на десять тысяч ремней, или выжечь ему глазные яблоки, или раздробить пальцы на ногах, или выдрать ногти, а затем прибить руки гвоздями, так тому и быть, и Эззедин не станет отрицать, что так и должно случиться. Но он все равно вернется к ним и выполнит все свои обещания, людям или Богу, кому бы ни поклялся.

Был вторник, поэтому Джеффри Беллок, возвращаясь домой из театра в сгущающихся сумерках, наткнулся на сборщика пожертвований для больницы бедняков. Мальчик нес ящик через толпу, и Джефф бросил несколько пенни в фонд выкупа за английских моряков, удерживаемых османами, маврами или исмаилитами. Он шел дальше, надеясь, что его щедрость будет замечена Богом и принесет ему награду в какой-нибудь более поздний день или ускорит Тэтчера, чтобы тот благополучно вернулся домой, к жене и мальчику, в Турцию. Он свернул на Силвер-стрит, прежде чем с содроганием осознал, что благотворительность в надежде на вознаграждение здорово смахивала на католический поступок.

Пьеса Бена Тейлора заканчивается местью герцога Иллирии. Хотя в искаженной версии столетие спустя мораль изменится, и зрители предпочтут другой конец, и другой драматург порадует их смертью герцога и справедливым спасением Мавра. Злодейство и героизм за прошедшие годы обменялись нарядами.

Отравитель — не ведавший храбрости, с которой заблаговременно предупрежденный король Шотландии добровольно слизывал яд с пальцев, дабы нуждающиеся в ясности обрели ее; с которой король пожертвовал собой, как это сделал единственный Сын Божий, дабы заплатить за грехи тех, кто еще не родился — отравитель покинул Морсби-Холл, чтобы встретиться со своими сообщниками и получить тридцать сребреников. И пусть государственные дела требовали, чтобы отправление правосудия было тайным, справедливость все равно восторжествовала. Итак, Мэтью Тэтчера встретили в гостинице недалеко от города Линкольн люди, которых он знал достаточно хорошо, чтобы принять в свою компанию. Они тоже ехали из Эдинбурга. Это было приятное совпадение — встретить знакомые лица в таверне.

Мэтью Тэтчер умер в задней комнате линкольнской таверны, пронзенный кинжалом в глаз и в мозг, разумеется, по мстительной прихоти божественно назначенного монарха. Это была смерть, замаскированная под несколько различных видов убийств, чтобы угодить нескольким разным, но жизненно важным зрителям; сама смерть доктора прибавила защитного тумана вокруг намерений Якова и его решающего путешествия на юг. Смерть Махмуда Эззедина (ибо на последнем издыхании он вполне мог быть человеком с таким именем) была тщательно расписана ради будущего каждого англичанина; многие из их жизней и смертей зависели от того, как различные стороны игры увидели и поняли его конец.

Или.

Или. Золотое слово: «Или». Возможности, перерождения, иные пути. Или Мэтью Тэтчер делает какой-нибудь более мудрый шаг. Он не останавливается в Линкольне, а продолжает дорогу до Лондона, не сталкивается с людьми, которых смутно помнит по Эдинбургскому замку, нигде не останавливается, пока не встретит мистера Леверета именно там, где они договорились.

Или, если он все-таки остановится в Линкольне, и улыбающиеся мужчины попросят его выпить с ними, он откажется, притворится усталым, уйдет в свою комнату, затем ускользнет верхом еще до рассвета, впервые в жизни попытается скакать галопом. И он сбежит. Спасется бегством от своих убийц. Сбежит из Англии. Сбежит из Христианского Мира.

Мэтью Тэтчер мало что берет с собой на корабль в Саутгемптоне. Свою кожаную сумку. Письма сыну, которые так и не отправил, с годами они превратились в журнал надежды и отчаяния, научных рисунков и антропологических исследований британцев и их верований. Он носит с собой разрешительное письмо Тайного совета, любовное послание султану от королевы Англии, деньги, которые Джефф дал ему с последним благодарным объятием. Мэтью Тэтчер владел и другими вещами за годы своего посольства и изгнания. Одни он запамятовал взять с собой, о существовании других забыл, о существовании третьих помнит, но не может сказать, где видел их в последний раз.

Агент уверенности, главный шпион в шотландском сценарии, озаглавленном «Ясность», ключ, с помощью которого Джефф Беллок открыл самое сокровенное в сердце Якова Стюарта, начинает свое возвращение в Константинополь. Есть судно, на котором Мэтью Тэтчер плывет из Саутгемптона в Кале, есть лошади, которые везут его из Кале в Марсель, и есть еще одно судно в Марселе, на котором он отправится в путешествие по прозрачному голубому Средиземному морю, и во время пути почувствует, что постепенно вновь становится Махмудом Эззедином, который когда-то мчался по этим волнам и кланялся своему Восточному Богу пять раз в день, как и этот пожилой человек, стоящий на палубе судна у дальней оконечности Италии.