Абрамов порол горячку. План у него! А ничего, что я ставлю на кон собственную жизнь!

— Товарищ генерал, действуем отныне по моему плану.

Командующий набычился.

— Вы хорошо подумали? Это же какая ответственность!

— Абрамов, не вам говорить об ответственности. Да и никто не мешает командовать вам людьми. Но окончательное решение за мной.

— А если я сейчас позвоню в Москву?

— Ничего не изменится. Думаете, мне зря дали красный код?

Генерал-лейтенант еще некоторое время сверлил меня взглядом. Затем как-то разом скис, плечи опустились, глаза потухли:

— Ну тогда тебе и карты в руки.

После того как генерал ушел, Мазур некоторое время сверлил меня взглядом, а затем задал самый важный вопрос:

— Ничего парням пояснить не хочешь?

— Пока не могу, каптри. Считаешь, что кто-то откажется? Я винить его не буду. Скорее всего это дорога в один конец.

— Нам не привыкать. Дело-то хоть того стоит?

— Без базара!

Глава 27

Тропой Харона

Смотреть на красоты окружающей нас великолепной природы было совершенно недосуг. Именно это ёмкое слово определяло наше общее состояние нервозного отношения к окружающему нас миру. Но даже в так в смурное утро красота Путорана величественно проглядывала то тут, то там, впечатляя и погружая в странные мысли. Меня же с самого подъема бил жуткий мандраж. Потому, заметив это состояние, окончательной подготовкой и посадкой занялся Мазур.

Еще вчера я получил в свое распоряжение АКС и три магазина патронов. Хотя вряд ли из него придется стрелять, но и с голой жопой все равно идти было сыкотно. Вдобавок весь вчерашний день пришлось выслушивать нытье Абрамова, что мы все делаем неправильно, плюс бесконечные и бестолковые споры ученых. Как ни странно, но в суть великого проекта Проф их все-таки не посвятил. Ну, значит, на это были некие резоны.

До последнего остающиеся в лагере пытались из меня выудить хоть какие-то крохи информации. Вместо этого я потребовал себе все, что есть у них. Затем долго пытал генерал-лейтенанта и глав научных отделов, задав им массу странных вопросов. Если ученые громко возмущались, то гэбист, как ни странно, отнесся к этому вполне положительно. Он ведь горел делом. Как и многие в СССР. И куда только это все потом девалось?

Выйти решили после рассвета, когда станет окончательно светло. Сегодня пасмурно, мрачные громады окружающих долину гор действуют на нервы, а пожелтевшая листва навевает уныние. Для подхода к «Сфере» мы использовали экспериментальный катер на воздушной подушке. Только вместо кабины на нем было сооружено нечто вроде решетки из проводов. Дополнительный двигатель постоянно гонял в ней по кругу электричество. Гаспарян утверждал, что решетка хоть отчасти защитит нас от неизвестного излучения.

Я сильно сомневался в данном утверждении, но благоразумно помалкивал. Ребята и так напряжены без меры. Ведь мы идем буквально в неизвестность.

— Гончий, сбавь скорость.

В принципе долететь от лагеря до «Сферы» можно минут за пятнадцать. Но торопиться нам особо некуда, да и ученые попросили сделать по пути несколько замеров. Метр за метром катер пожирает пространство, идя вдоль левого берега над рекой. В воздухе как будто постепенно сгущается тревога. Нет, я бы не назвал это состояние страхом. Скорее предчувствием неожиданной развязки. Мазур то и дело бросает на меня красноречивые взгляды. Сейчас я царь и бог нашей маленькой команды. И сразу после отплытия все узнали правду. Вот только обдумывать ошарашивающую новость военным некогда. И что характерно — никто из них не дрогнул!

Настоящие мужики!

— Смотрите!

Не успел сидящий сбоку Леший крикнуть, как нас ударило в первый раз. Решетка зашипела, по ней пробежали искры, один из двигателей яростно завыл. Но мы в это время все скопом уставились на вездеход «Космонавта». Он на самом деле застрял на камнях. Напоролся сам или позже снесло, непонятно. По его корпусу били буруны, но такую махину просто так с места не сдвинешь. Получается, не правы были товарищи ученые?

— Да он же еще живой!

Я внимательно пригляделся к сидящему за рулем вездехода военному. Это было похоже на сильно замедленную съемку. Эти еле заметные движения ресницами и дыхание едва можно уловить. Во сколько же тут замедлено время? Раз в десять или больше?

«Хм, так это и есть пресловутая „темпоральная капсула“?»

— Его можно спасти?

Леший обернулся ко мне и ждет ответа. Все сегодня ждут от меня ответы на вопросы. А у меня внезапно пересохло горло. Под озабоченными взглядами товарищей вынимаю из рюкзака термос и с жадностью делаю несколько глотков кофе. Молодцы ребята из столовой, сварили, а не растворимый залили.

— Попробуем на обратном пути. Надо отсюда быстро уходить. Как бы самим не попасть в ловушку.

Гончий, сидящий за рулем, озабоченно кивает и тут же добавляет скорости, затем в какой-то момент неожиданно отрубается и падает башкой прямо на руль. Тот еле успевает перехватить стоявший рядышком Анзор. И тут меня начинает натурально «колбасить»! А как еще назвать эдакую припадочную трясучку? Как будто наркомана со стажем меня трясет, в глазах все мутнеет. Еле успел схватиться за поручень. Леший с неподдельным ужасом уставился на меня, затем у него самого из носа потекла кровь. Чуть позже затрясло его и Анзора. Из всех в действующих нормально выглядел лишь Мазур. То ли здоровье у него до хрена, то ли организм оказался не таким восприимчивым к данному излучению.

Эволюция для того создала людей очень разными.

Через минуту трясучка у меня закончилась, а мы уже подкатывали к месту высадки. Странная овальной формы капсула не казалась такой здоровой и не светилась изнутри. «Сфера» еле виднелась во внезапно вылезшей ниоткуда белесой мгле. Неведомый феномен как будто притаился, выжидая жертву. Хотя какого черта я жертва? Я исследователь! Покоритель темпоральных потоков! Дьявол вас подери, или кто вы там есть? Я доберусь и разберусь!

Так, подбадривая себя речёвками и с негнущимися ногами, спрыгиваю с катера на гравий. Немного подумав, оставляю в транспорте автомат. На фига он мне в вечной жизни? Из всех парней в команде «на плаву» остался лишь Мазур. Его лицо корежит судорогами, он буквально поскрипывает, но цепко держит штурвал. Наклоняюсь к нему и насколько можно четче трясущимися губами проговариваю:

— Командир, срочно уходи отсюда.

— Я… — каждая буква дается каптри неимоверно тяжело, — не… мо…

— Вывози парней, дружище. Меня уже не спасешь от судьбы. Не поминай лихом!

Странно, но по сравнению с остальными я чувствую себя хоть и хреново,