места себе не находит. Он же надышаться тобой не может, мы с Димкой это видели все эти дни. И любит тебя безумно!

— Ага, сказанула! Какой же он жених?! Он мне ни разу за всё это время в любви не признался.

— Дурочка ты, Дашка. Женщина должна не слышать, а чувствовать, как её любят, — выдала сестра, которая, как оказалось, стояла в дверях вовсе не одна.

Из-за её спины выступил Димка:

— Я понял: когда женщина обижена, она способна на любые поступки, кроме адекватных, — он зашёл на кухню, пригляделся к кофемашине и вопросительно посмотрел на меня: — Сделать тебе кемекс?

— Нет, что-то не хочется. Между прочим, постоянное промывание мозгов ведёт к их утечке! — Я поднялась и распрямила плечи. — Так что не удивляйтесь моим глупостям, если уж на то пошло...

Блондин даже не улыбнулся, его взгляд оставался серьёзным:

— Даш, пришла пора оглянуться назад, пересмотреть что-то, может, поработать над собой?

Зоя одобрительно фыркнула. Ясно, сговорились, значит.

— Ещё чего! Менять себя ради кого-то?.. Тот, кому я действительно нужна, полюбит меня такой, какая есть. И потом, тем, кого любят, не причиняют боль! А Борисыч явно решил пощекотать мне нервы этим флиртом с Олечкой... — видя, как мои оппоненты раскрыли рты, я три раза громко хлопнула в ладоши: — Так, всё, проехали, расходимся и больше не желаю ничего слышать ни о ней, ни о Борисыче! На сегодня хватит, иначе закроюсь у себя до вечера.

— Ладно, с нас тоже хватит этой драмы, — шумно вздохнула Зоя. — Идём, Дим.

Они вышли из кухни, оставив меня одну. Стоило закрыться двери, как я уронила лицо в ладони и разрыдалась. Моё сердце оплакивало несбывшуюся мечту, а в душе поселилась тревога — правильно ли поступаю? Может, стоило закрыть глаза на то, что было в больнице?

Нетушки! Не дождутся они этого! Если Борисычу так нужно до меня достучаться — он это сделает. А потом еще покается, поползает у меня в ногах — я как раз полы мыть собиралась, — принесет букет баобабов и подарит ручного панду. Вот тогда подумаю! А пока буду нервы трепать. Вот просто уверена, что сегодня ещё десять раз позвонит. 

Глава 30

Весь понедельник и половину вторника Борисыч названивал чуть ли не каждые полчаса. Сестра, которая взяла несколько отгулов, чтобы ухаживать за мной, подробно рассказывала ему о моём самочувствии. А я не переставала удивляться — это же сколько терпения надо иметь, повторять каждый раз одно и то же! Хотя при Зойкином занудстве такое вполне возможно.

Чтобы хоть как-то убить время я пересматривала любимые старые телесериалы, стараясь отвлечься от настойчивых, нагло лезущих в голову мыслей о боссе. А во вторник после обеда он вдруг перестал звонить. Я сначала мысленно повозмущалась, а потом начала нервничать. Больше не помогал никакой кофе, никакие сериалы, я просто не находила себе места от волнения, будто и правда безумно соскучилась по этому предателю. Будто просто стыдно было признаться себе самой, как сильно мне его не хватает. Как никого другого... как никогда... Но признать это означало бы громко заявить о своих чувствах: я, как дурочка, влюбилась окончательно и бесповоротно в своего босса, который флиртует напропалую со всеми похожими на меня женщинами. Только душевной травмы мне не хватало! Вот как теперь с этим жить?

— Может, у него деловая встреча или какие-нибудь переговоры? Давай не будем раньше времени пороть горячку, — успокаивала меня Зойка, глядя, как я, отказавшись от ужина, неподвижно сижу в полумраке своей спальни.

Мне почему-то представлялись ужасные картины — ещё одна авария, искорёженная машина, разбитые стёкла, мчащиеся наперегонки скорые. Или же в ворохе простыней два тела, переплетённых в танце любви, одно из которых принадлежало моему жениху, а второе развратной медсестричке. А потом три тела… четыре, пять… И ведь все, стервы, как две капли воды похожи на меня. Вот только вторая слева немного повыше будет.

— А вдруг с ним опять что-то случилось? — вопрошала я упавшим голосом.

— Дима вернётся с работы и объяснит нам, в чём дело. Подожди немножко... Вот бери, съешь кусочек штруделя, твой любимый вишнёвый, я специально его для тебя испекла.

— Знаю я, какие дела у этого бабника, — отворачивалась я от сестры, набивая рот штруделем. — Навевняка на свивание с Олечкой ускакал, а Димка его пвиквывает!  — чавкала я в расстройстве чувств, вся в своей душевной драме.

— Хватит уже себя накручивать, как тебе только не стыдно! Сергей порядочный мужчина, он вовсе не собирался заигрывать с Олей. Просто по-джентльменски выразил ей благодарность. Девочке на днях исполнилось двадцать лет, она недавно только медицинское училище окончила, такая труженица! Сама маленькая и хрупкая, ты бы посмотрела, как она ловко с больными справляется! Жениха твоего выходила, он в первый день вообще был никакой. Она его и переворачивала, и уколы делала, и капельницы ставила, и судно подавала, потому что он не мог вставать из-за головокружения.

— А визитная карточка — тоже, скажешь, благодарность? — не унималась я, оставляя от себя тарелку со штруделем.

— Визитка, — это вовсе не продолжение знакомства, — спокойно принялась объяснять очевидную для неё вещь Зойка, — Сергей спросил, может, ей нужна какая-нибудь помощь? Она сказала, что брату нужен хороший адвокат по финансовым вопросам, вот твой жених и дал свои координаты, чтобы тот связался с ним. А ты такой скандал устроила, и как тебе не стыдно?

Я обхватила руками голову. Может, он проучить меня решил, раз больше не звонит? Как там у Пушкина? «Чем меньше женщину мы любим, тем легче нравимся мы ей». И наоборот, да?

А всё из-за проклятых гормонов! Теперь сама удивляюсь, как это так получилось, что из-за них я осталась у разбитого корыта...

— Ты права, Зой, сейчас мне уже стыдно, но в тот момент... Ты ведь знаешь, что в критические дни меня лучше не трогать! Обычно ведь я всегда права. Не права только, когда в чём-то виновата. Но разве я виновата в том, что всегда права?

Мне достался несильный толчок в плечо:

— Эх ты, философ! Погоди, звонок от Димки... Сначала я поговорю, потом — ты, — не успела я обернуться, как сестра с телефоном в руке вышла из комнаты.

— Стой, — поднялась и бросилась за Зойкой. — Что там с Серёжей?