был испачкан в крови, да и звук, когда генерал разложил нечто перед императрицей, был таким, словно он деревянные бруски притащил. Он поворошил принесенный мусор, какой-то крупный кусок повернул и соединил с другим. Императрица наклонилась, некоторое время вглядывалась в него. А затем на ее лице появилась улыбка. Прикрыв лицо рукавом, она скомандовала:

– Уходим.

Глава 18

Фа Ханг не просыпается

Все, что они смогли сделать, – это выжить в горах, в снегу. Лин Ху прорубил для них пещеру, и Сяо Тун, по крайней мере, не пришлось тащить их на себе дальше в поисках укрытия. Ей казалось, что она немного отдохнет и снова будет полна сил, но в ней словно что-то сломалось. Фа Ханг вообще не просыпался. Лин Ху помогал ей только мечом – повесить ткань так, чтобы закрыть от ветра вход в пещеру, перетащить хотя бы себя вглубь. Сяо Тун развела огонь, устроила дымоотвод. Сначала ее трясло от холода, но позже ткань плотнее прибило снегом, внутри нагрелось, и стало, по крайней мере, терпимо.

У них было всего две тряпки. Одну Сяо Тун повесила на входе, вторую постелила на землю, чтобы было куда лечь.

Когда Сяо Тун более-менее отдохнула, успела даже вздремнуть, она почувствовала себя лучше. Настолько, что смогла растопить немного снега для воды и бинтов Лин Ху. У них было не так много ткани – приходилось использовать все, что осталось. Засохшую кровь было сложно отмыть от тряпок, в нормальных условиях такие бы выбросили, но Сяо Тун упрямо прополоскала их, затем промыла раны Лин Ху и забинтовала его снова.

Некоторое время она сидела возле Лин Ху, не зная, чем еще ему помочь. У него начался жар, по нему сложно было сказать, в сознании он или нет. Сяо Тун насчитала десять переломов. Нужен был лекарь, она не могла справиться с этим в одиночку. Всесильной она не была. На нее обрушилось осознание того, какой ценой они выбрались со скалы. Фа Ханг не приходил в сознание с тех пор, Лин Ху бредил, у него был жар. У Сяо Тун не только не было лекарств – тут ничего не росло, чтобы сделать хоть что-то целебное. Все, что она могла, – заворачивать в ткань снег и прикладывать к ранам и лбу Лин Ху.

Очень скоро, когда стали кончаться силы, она поняла: даже если Лин Ху выкарабкается, даже если Фа Ханг не умер – у них нет еды. И ее неоткуда ее взять. У Сяо Тун по-прежнему не хватит сил спуститься с горы. А они оставались без пищи уже долго… Раньше тошнило от ужаса – теперь начинало сводить живот от голода. Сяо Тун уже казалось, что ее внутренности поедают сами себя. Ее стали мучить боли в желудке. Все валилось из рук, всего было мало, недостаточно… Только снега было в избытке. Снега, грязи и огня, но все это так мало помогало. Сяо Тун выбилась из сил настолько, что несколько раз срывалась и плакала. Лин Ху умирал, Фа Ханг не оживал, и она не могла им помочь. Иногда она даже малодушно думала, что если они умрут, то она останется одна и сможет просто уйти отсюда. Но тут же понимала – не дойдет. Никуда. Если только эта гора не заканчивается за день пути, что вряд ли.

В один из вечеров, когда казалось, что плохо все и они обречены, занавеска на входе шевельнулась. Сяо Тун пришла в ужас – это была змея! Тут, в горах! Но змея…

Змея подползла к огню и оказалась Шевеем. В пасти у него был испачканный в крови мертвый пушистый кролик.

Змей поменьше тащил нескольких мышей. Тогда Сяо Тун поняла, что давно не слышала прерывистого, больного дыхания Лин Ху. Она медленно повернулась к заклинателю. Лин Ху смотрел на змея, который положил добычу к рукам девушки. Он был бледнее обычного, но живым. Казалось только, ему за что-то неудобно, и в глаза девушке он старался не смотреть. Неужели из-за того, что ей приходилось делать, пока он был в бреду?..

– Никому не рассказывай, как я использовал оружие, – попросил Лин Ху и все-таки поднял глаза.

Сяо Тун издала нервный смешок, быстро подхватила кролика, начала разделывать его и снимать шкурку, попутно спросила, сглотнув слюну:

– Ты давно ожил?

– С утра, – ответил Лин Ху, потом прибавил: – На себя посмотри.

Сяо Тун облизнула пальцы, испачканные в теплой крови. Она никогда не думала о том, что кровь может быть вкусной. Что угодно, кроме снега, сейчас казалось ей вкусным.

Когда над огнем начала жариться кроличья тушка, Сяо Тун не побрезговала и мышами – их тоже ободрала и нанизала на палочки. Из кролика она отложила потроха с тем, чтобы потом сварить, с мышами даже не стала утруждаться – жарила прямо так, не потроша, только шкурку сняла. Хотя все по-прежнему было ужасно – Сяо Тун ощутила радость и душевный подъем. Ей снова начало казаться, что они выживут.

– Что с Фа Хангом? – спросил Лин Ху, переведя взгляд на него.

Сяо Тун, не отрывая взгляда от еды, вздохнула и ответила тише и уже не так бодро:

– Я не знаю. Он не ест, не писает. Не дышит. Он холодный… Но не разлагается. Я думала, что похороню его, как только он пойдет трупными пятнами, но он словно бы спит.

– Сколько времени прошло?

– Не знаю.

Мышки приготовились быстро, одну Сяо Тун нетерпеливо сунула в рот, вторую отнесла Лин Ху. Потом посмотрела на оружие, снова превратившееся в кнут.

– Ему не надо, – отозвался Лин Ху. – Он потихоньку будет есть меня.

– Тебя? – Сяо Тун удивилась.

– Мои силы… Их не так много… Скорее бы все это закончилось и забылось…

Сяо Тун снова ушла в свои мысли, глядя на лицо Фа Ханга. Наконец спросила:

– Что ты мне дал?

– Я не знаю. Это было лекарство от Ян Шанюана.

– Думаешь, он убил бы своего ученика? Даже если тот начал превращаться в монстра?

– Нет. – Лин Ху отрицательно покачал головой, но даже это движение заставило его поморщиться от боли.

Сяо Тун снова оживилась, улыбнулась и легкомысленно произнесла:

– Ладно, значит, он живой. А так даже удобнее: ни кормить, ни убирать.

– Извини за это. – Лин Ху отвернулся от света.

Сяо Тун подвинулась к мясу, отозвалась:

– Все хорошо. Ты едва не умер. Вот что было самым страшным. Еще раз