не полчасика чуть ли не ежедневно: извлёк, снял с предохранителя, загнал патрон в ствол, щёлкнул бойком. Раз за разом, раз за разом с магазином, набитым пустыми патронами. Это мне опытные практики посоветовали, типа моторику надо нарабатывать на полновесном стволе, а не на разряженном, который на двести грамм легче. Жанна один раз попала на аттракцион неслыханного однообразия. Молча вытерпела всё представление и только потом спросила, нафига такая скука. Объяснил. Кажись, поняла, что жизнь человека с ружьём наполнена иными смыслами, нежели слуги Мельпомены. У актера другие тревоги и опасности в жизни. Чтоб не обошли с ролью, не нажраться перед спектаклем, не облажаться на премьере, не нажраться не с теми людьми, не обидеть худрука, главрежа и поклонников. Ого, как много опасностей на актерской стезе, как они только не того? Хотя о чём это я — как раз многие из них сходят с дистанции, кто на скамейку запасных как Жанкина мама умная женщина, кто в ящик сыграл.

Да ладно, Аполлон им судья. Вот уже КПП учебного заведения перед капотом, пора отрешиться от земного, сейчас начну разговаривать на языке богов. Меня узнали, меня проверили, вернее пропуск, можно заезжать. Если вы думаете, что прямо сразу порулю на полигон, то ошиблись. Сначала к начальнику, уважение выказать, за жизнь потрепаться, согласовать тренировку… И вот в этот момент начать тяжко вздыхать, дождаться участия и желания помочь. А как сом попался на удочку, срочно подсекать. Кто-нибудь тягал сомов удочкой? Вот и я о том же — процесс должен протекать со всем уважением, а то или удочка, или ты сам окажешься в обители сома, на его территории. Он вас не съест, но ходить придется потом мокрым.

— Вот такая беда, Сергей Александрович.

— Да уж, беда бедучая… — а сам смеется глазами. — То есть, если б не нужда в патронах, то ты б к нам и не заехал?

— Как это, не заехал бы? А чисто пострелять? В Москве к этому спорту пока с предубеждением относятся, осуждают. Дико, несправедливо, дискриминация, можно сказать, но факт. Захотел поутряни пробежаться — пожалте бегать. В пруд нырнул — плыви, чудак, только не заболей на холодку. А начал по мишеням лупить, так сразу: «Караул! Милиция!» гонять по городу на автомобиле — и то можно. Максимум, штрафанут за превышение. А за уроки пулевой стрельбы — камера. Где справедливость? Зачем нам все эти секции практической стрельбы, зачем военно-патриотическое воспитание молодёжи⁈

— Ха-ха-ха! Ой, насмешил, Жорж! Ой, не могу! Ладно, поможем горю, Василич? Каких тебе и сколько? — Майор Карпов, начальник тира сидит рядом и деланно хмурится, как хомяк, на чью кладовочку посягнули враги.

— Дайте к «Макарову» коробок пять хотя бы, к «Токареву»… чем побольше, если можно. — И киваю на очередную спортивную сумку. Сумки нынче у меня долго не живут.

— Хо-хо, Жора. Ты же не любил советские пистолеты. Этот слабоват, тот не руками сделан. — Вот же хрыч старый, всё он помнит.

— Я даже не спрашиваю, почему ты у себя в Управлении ничего не хочешь выписывать. Меня другое напрягает, Жорж: ты что, к войне готовишься? — Голов посерьёзнел и чуток закаменел.

— Поздно к ней готовиться, уже идёт война-то. Сами знаете.

— И тебя, значит, коснулось. — Не спросил, констатировал. — Ладно. Тогда вопрос: ты из «Токарева» хоть раз стрелял в жизни? А то знаешь, им без привычки пользоваться может показаться не очень удобно.

— Да чего ты его спрашиваешь, Сергей Александрович! Ясное дело, он стрелял из него. У нас же и стрелял, и учеников своих знакомил. Они ж молодёжь, до курсов и не сталкивались, поди. Только я чую, ему патроны не под «Токарева» понадобились в таком количестве. Колись, Жора, какую бандуру откопал? — Да, старого жука не проведешь.

— Так это. Вот. ППСик подвернулся опять. Не смог пройти мимо.

— Вот оно что. Давненько не брал я в руки шашки. — Майор привычно отнял магазин от пистолета-пулемета, нажал на защелку крышки и мигом разобрал машинку. — Помнят руки!

— Василич, где ты с ним пересекался так плотно?

— На Украине, в Карпатах, если точнее. Бандеровцев гоняли. У нас его «сынком» звали, это значит по примеру «папаши». ППШ еще «обжора» у нас был. Тяжелый, прожорливый, а этот куда как поворотливее. В лесу это важно. Вот только таких красавчиков мне не попадалось. Прямо как игрушка у тебя, Жорж, а не оружие. Где взял?

— Польский он, послевоенный. А взял просто — поехал во Львов да купил.

— Чудные твои дела, господи. Что, так просто?

— В том и беда. Без передачи — польские и болгарские стволы в Союз пошли.

— И вы копаете, выходит. Совсем хреново, если так. — Начальник КУОС задумался о чем-то.

— Ладно, товарищи, так чего, вы поможете «маслятами»?

— Поможем, Жора. Но и с тебя помощь. Голова светлая, может придумаешь что.

— В чем вопрос?

— Возникает нужда увеличить плечо связи для полевого передатчика. Понятное дело, мощность сигнала увеличить уже никак. Надо поднимать антенну максимально. А как? Быстро и чтоб устройство весило немного.

— Так известная тема — воздушный шар. Поднимешь и проволока вместо шнура.

— Нет, Жорж, шар — это много и тяжело. Надо легче.

— Не врубаюсь, что может быть легче шара. Это ж как пачка гондонов — если шары делать латексные одноразовые. Подключил к ресиверу, вставил в него одноразовый баллончик с гелием…

— Что-что вставил?

— Ну есть же баллончики с углекислым газом для сифона. Кто мешает их гелием заряжать? Вставил в ресивер, рычагом открыл клапан и качай шар до нужного объема. Сеанс связи провёл, проволоку смотал, шар выкинул, а то он в следующий раз может по износу подвести. Ресивер, пачка шаров, коробка баллончиков — полкило веса не задавит радиста. — Голов в процессе объяснения слушал во все уши, словно я что-то новое изрекаю.

— Да, Жорж. Тебя послушаешь, так всегда всё просто и за пять копеек. И сидишь потом