Неожиданности, а точнее – ожидаемые неприятности, начались сразу же. Первым делом сразу же за сталкером сомкнулось отверстие входа. «Ну все, точняк проглотила, – похолодел Шершень. – Теперь жевать начнет». Он начал озираться в поисках зубов, которых не было видно снаружи, но не обнаружил ничего похожего и внутри. Как ни странно, несмотря на отсутствие каких-либо источников света, в розовой «глотке» было светло. Правда, взволнованный и перепуганный сталкер на это поначалу не обратил внимания, вернее – не задумался, за счет чего он видит окружающие его «красоты». Его внимание в первую очередь привлекли стены «туннеля», в котором он сейчас находился. Ярко-розовые, с неприятным влажным блеском, они и впрямь походили на внутреннюю оболочку то ли горла, то ли пищевода, то ли и вовсе какой-нибудь кишки – в анатомии Шершень был не силен, но разыгравшееся воображение подбрасывало ему одну ассоциацию за другой. Хорошо еще, что диаметр «трубы» оказался не слишком маленьким – где-то под два с половиной метра, – так что касаться стенок руками или головой не приходилось. Ноги же, к счастью, были обуты в ботинки, но даже сквозь толстые подошвы ощущалась упругая податливость розовой оболочки. Обрадовало сталкера и то, что внутри «кишки» ничем не пахло – во всяком случае, ничем тошнотворным, что было бы связано с процессом пищеварения. Это, вкупе с отсутствием в «глотке» зубов, подарило ему небольшую надежду. Во всяком случае на то, что съеден он если и будет, то не в самом ближайшем будущем.

Когда первые впечатления схлынули, Шершень наконец-то опомнился. Спутников не было ни видно, ни слышно, а оставаться здесь в одиночестве ему сейчас хотелось меньше всего.

– Эй! Подождите меня! – крикнул он.

Слова прозвучали глухо, как в бочке. Сталкеру стало и вовсе не по себе. Сорвавшись с места, он бросился в глубь розового «туннеля».

Вскоре «глотка» разделилась на два ответвления. Шершень остановился и снова крикнул:

– Вы где?! Плюх, куда вы свернули?!..

Если ему и ответили, сталкер ничего не услышал. Судя по всему, звуки исчезали здесь сразу же, едва успев вырваться изо рта. Впрочем, в этом случае и его усилия докричаться до спутников не имели никакого смысла.

Шершень выбрал правое ответвление. Решил, что пробежит по нему, считая до ста, и если не догонит Плюха и остальных, то вернется назад и попытает счастья в левой ветке.

Досчитать он успел лишь до тридцати трех. Стенки «туннеля» внезапно прыгнули вверх и в стороны, и сталкер очутился в неком подобии блестящего розового мешка. «Желудок…» – мелькнула тошнотворная мысль. Шершень был почти уверен, что сейчас на него польются потоки желудочного сока, и даже непроизвольно сжался.

На него ничего не полилось, зато вдруг сильно закружилась голова. Настолько сильно, что пришлось сесть на упругий розовый «пол», как ни противно это было делать. В висках зашумело, перед глазами зароились темные мошки. Сталкер еще успел подумать, что вместо желудочного сока этот гигантский желудок использует газ, как вдруг все исчезло – и звон в ушах, и головокружение, и сами мерзостные розовые стенки вокруг него.

Шершень сидел на поляне. Поблизости синели заросли орешника с плодами в виде липких оранжевых шариков. А вот и раскоряченное, похожее на четырехметрового, тоже синего, осьминога дерево с редкими голубыми иглами на тоненьких ветвях. Схрон сталкера был под одним из восьми толстых корней-«щупалец». Но как же так? Какая холера в крапинку его сюда занесла?!.. В голову не приходило ничего иного, как то, что газ в розовом «желудке» оказался усыпляющим, и его, Шершня, перенесли сюда сонным. Но кто перенес?.. Зачем?!.. Ведь это же не хрен собачачий – переть его без малого семь десятков кэмэ! Да и если уж кто и припер, то где этот «кто-то», так-на?..

Сталкер огляделся. Вокруг никого не было. И ничего, что дало бы хоть какой-то намек на разгадку. Только орешник, дерево-«осьминог», да сам он с верной «Печенгой» и пустым рюкзаком за плечами. Ну что ж, чем ломать голову, лучше заняться делом и рюкзачок-то как раз и наполнить, коли уж схрон – вот он, рядом совсем.

Чуйка подсказывала Шершню: что-то здесь явно не то, надо брать ноги в руки и сматываться отсюда, куда глаза глядят. Однако на сей раз сталкер ее не послушался. Слишком вялыми были мысли, лень было делать что-то, требующее затрат сил, которых, по ощущениям, в нем почти совсем не осталось. На то, чтобы выкопать нычку, хватит, а вот на то, чтобы куда-то бежать…

И сталкер, подползя на коленях к дереву, стал копать мягкую землю под самым толстым корнем. Вскоре пальцы скользнули по гладкому полиэтилену пакета. Шершень нащупал его ручки, ухватился за них и вытянул нычку, удивившись, что та неожиданно легкая.

«Неужто Бизон ее все же нашел? – окатило сталкера тревожной волной. – Но что же он тогда сунул в пакет вместо тушенки и «латунчиков»?.. А вдруг это граната? Разогнул усики стопорного кольца, привязал к нему нитку, а когда я вытягивал нычку, колечко-то и выдернулось!..» Эта мысль показалась ему настолько реальной, что Шершень отшвырнул пакет в сторону и вжался лицом в землю, закрыв ладонями голову. Однако прошло уже куда больше четырех секунд, а взрыва не последовало. Да что там секунд – он нюхал землю уже минут пять!.. В конце концов сталкер все же встал на колени и пополз к белеющему в стороне пакету. Осторожно, одним пальцем, приоткрыл его и заглянул внутрь.

Из пакета на него смотрел большой красный глаз. Сталкер отшатнулся. Что еще за холера в крапинку?.. Во второй раз он открывал пакет еще медленнее. Изнутри опять сверкнуло красным, но помимо этого еще зеленым и синим. В голове заворочалась догадка, настолько нелепая, что Шершень ее тут же отогнал. Однако содержимое нычки его больше не пугало – чуйка со стопроцентной уверенностью подсказывала, что ничего взрывоопасного там нет. Сталкер ухватил пакет за дно и перевернул его. На землю выпал похожий на восьмиконечную звезду предмет: четыре больших луча сапфирово-синие, четыре маленьких – изумрудно-зеленые, в центре – большой, с грецкий орех, рубиново-алый «глаз». Это была «звездочка», мелькнувшая ранее догадка оказалась абсолютно верной!

Трясущимися руками Шершень взял артефакт и поднялся на ноги. «Вот и все, – пронеслось в голове, – прощай, долбаная Зона, пропади ты пропадом, провались в преисподнюю! Я возвращаюсь домой… Домой! И хрен с ней, с дурой Катькой, лишь бы только сын, Виталька, меня простил! Лишь бы только… Даже если можно загадать лишь одно желание, то пусть будет это, чтобы Виталька…»

– Шершень! – прервал его трепещущие мысли знакомый голос. – Шершень, стой! Положи артефакт на землю и отойди.

Сталкер оглянулся. Позади, возле кустов орешника, стояли Плюх, Забияка и Блямс.

– С хрена ли? – крикнул сталкер. – «Звездочка» моя! Убирайтесь!

Косморазведчик, а за ним и остальные, медленно двинулись в его сторону.

– Положи «звездочку», – снова сказал Плюх. – Эта игрушка не для людей. Она наделает бед, если ее не уничтожить.

– Она не для людей, так-на! – взвился Шершень. – Она для меня! Идите все на хрен!

– Нет, так нельзя. «Звездочка» опасна. Могут погибнуть миллионы. Положи, я расплавлю ее бластером.