— Я же сказал, что нужно отъехать и поговорить. На пустырекотъедем и все решим.

— На какой пустырек?

— Да тут недалеко.

— Мы никуда отъезжать не будем.

— Ежели не будешь, я тебе прямо щас бочину прострелю, атвоей горилле в ее симпатичный нос выстрелю.

Мужчина ткнул Макса в бок пистолетом так сильно, что Макссморщился и побелел.

— Давай, доставай гориллу, иначе мы вас прямо здесь завалим.

— Хорошо.

Открыв дверь, Макс посмотрел на меня свирепым взглядом изакричал что было сил:

— Уезжай, дура! Уезжай! — Он захлопнул дверь и загородил еесобою.

Я плохо помню, что было дальше. Один из тех, что стоял увхода в кафе, бросился к водительской двери. Буквально в считаные секунды яперелезла на водительское место и включила мотор.

Мужчина с пистолетом попытался отодвинуть Макса, но тотбуквально лег на дверь и кричал во все горло:

— Анька, уезжай! Уезжай, Анька!!!

— Я люблю тебя, Макс, — прокричала я сквозь слезы и надавилана газ. — Я люблю тебя, Макс!!!

…Я слышала выстрел, и не один… Выстрелов было два. Раз идва… Раз и два… Раз и два… И Макса не стало… Моего милого, родного человечка,моего спасителя, моего друга, моего ангела-хранителя. МАКСА НЕ СТАЛО. РАЗ ИДВА, МАКСА НЕ СТАЛО.

Когда я оглянулась, он лежал на земле, а вокруг него былакровь. Он смотрел куда-то вверх. Я не знаю, что он видел, быть может, небо,облака, а возможно, он не видел вообще… Кто-то кричал, собиралась толпа.

Мужчины из леса быстро сели в машину и бросились следом замной. Я рыдала, выжимала газ что было силы и все еще не могла осознать, чтоМАКСА НЕ СТАЛО.

Немного раньше Макс говорил мне о том, что если умираетлюбимый человек, то это не означает, что умирает любовь.

Я давила на газ, не обращая внимания на шарахавшиеся от менямашины, я не утруждала себя и тем, чтобы смотреть в зеркало заднего вида, чтобызнать, кто сидит у меня на «хвосте». Я просто выжимала столько, сколько можноиз этой машины… Я рыдала, потому что МАКСА НЕ СТАЛО.

Нам было отпущено слишком мало времени.

Даже слишком мало. Но за такой короткий промежуток времени яочень сильно привязалась к своему Максу. Я была уверена, что Макс влюбился вменя. Наверно, именно поэтому он поставил на кон свою жизнь — пожертвовал всем,что у него было. Он влюбился, а по-другому просто не могло быть. В такую, какя, не влюбиться невозможно. Я знаю себе цену.

Я вновь давлю на газ и чувствую такую боль в груди! Господи,как больно, я совершенно не знаю, как справиться с этой болью. Еще совсемнедавно мы строили какие-то планы… А теперь… Я и сама не знаю, что будеттеперь… Мне показалось, что я была далеко не честна с Максом. Я страшно бояласьтех чувств, которые возникли между нами, и всячески пыталась им сопротивляться,но они оказались сильнее меня, и я практически перестала с ними бороться. Аведь мы могли быть вместе… Могли бы… Могли бы… И никакого комплекса Клеопатры.Никакого… Я могла бы его любить, о нем заботиться, доставлять ему маленькиерадости и различные удовольствия… У меня перед глазами возникло его лицо… Онцеловал меня торопливо, но очень страстно. И ловил мои многочисленные слезинкисвоими горячими губами. Я утыкаюсь ему в грудь и тихонько плачу, а он гладитменя по голове и говорит, что я должна успокоиться, потому что я очень сильная.А я плачу все горше и горше, а Макс прижимает мою голову все сильнее и сильнее.

Я попыталась отвлечься от воспоминаний и замотала головой.Ни к чему воспоминания. Меня не спасет прошлое, потому что есть настоящее, а вэтом настоящем МАКСА НЕ СТАЛО.

Я смотрю в заднее стекло и вижу машину из леса, которая досих пор сидит у меня на «хвосте». А может быть, ее нет. Может быть, мненачинает казаться… Я смотрю в заднее зеркало совершенно спокойно, безкаких-либо эмоций, но все же напрягаю свое зрение и пытаюсь разглядеть темашины, которые шарахаются от меня в разные стороны и громко сигналят. Япытаюсь увидеть ту машину из леса, но ее почему-то уже нет. И я чувствую, какломается моя воля, мне становится страшно, жуткая паника рвется наружу.

— МАКСА НЕ СТАЛО!!! — кричу я во все горло проезжающим мимоменя машинам и громко всхлипываю.

Кто-то крутит пальцем у виска, кто-то громко возмущается,кто-то делает вид, что ничего не замечает, а кто-то старается держаться от меняна приличном расстоянии. Я притормаживаю на светофоре и встаю рядом состареньким «жигуленком», в котором чинно восседают дачники: пожилой мужчина иженщина, держащая горшочек с геранью. Полностью открыв окно, я трогаю свойраспухший нос, вытираю слезы и растерянно им говорю:

— МАКСА НЕ СТАЛО.

Дачники кивают головой, нервно смотрят на светофор ипытаются хоть немного от меня отъехать.

Я смотрю на следующую машину, за рулем которой сидит тучнаяженщина и жадно поглощает мороженое.

— МАКСА НЕ СТАЛО, — говорю я ей и тихонько всхлипываю.

— Очень жаль, — понимающе отвечает женщина и сдает от меняназад.

— МАКСА НЕ СТАЛО!!! — начинаю я орать во все горло исудорожно смотреть по сторонам. — Люди, вы понимаете — МАКСА НЕ СТАЛО. Он ещесовсем недавно был, а теперь его не стало!..

Но люди не понимают. Они просто не хотят понимать. Наверно,им просто наплевать на чужие проблемы. Такова жизнь. Никто не хочетвоспринимать твои проблемы как свои собственные. Мы так живем. По-другому мыпросто не умеем… Я могу выйти на улицу и точно так же закричать: «МАКСА НЕСТАЛО!«, но все пройдут мимо, не остановится ни один человек. Мы стали глухи,слепы и бесчеловечны. Мы стали жутко пугливы и злы. Потому что мы не живем, авыживаем. Потому что мы не знаем, что будет завтра, а в послезавтра нам страшнозаглядывать. Ненавидя друг друга, мы ненавидим самих себя и начинаем себя презиратьза собственную несостоятельность и слабость. Мы слепо верим чужим словам и ужепрактически не имеем собственного мнения. Мы стали холодны, расчетливы,завистливы и совсем не оптимистичны. Потому что мы научились дружить за деньги,жить за деньги и даже любить за деньги… Нищие всегда страдают оттого, что нетденег. Богатые страдают тоже. Они страдают оттого, что, заимев деньги, онипотеряли то, что имели раньше. Мы запросто можем переступить через человека,который лежит посреди улицы, просто взять и переступить, даже не оглянувшись ине поинтересовавшись, что случилось.