— Всякое бывает, мужики. Сейчас время такое. Ничемуудивляться не нужно.

— Всякое, говоришь, бывает?

— Всякое.

Мужчины глядели на Макса довольно зло, но, по всейвероятности, рисковать не хотели.

— Послушай, ты нам давай мозги не пудри. Показывайдокументы, или мы милицию вызываем. Машина в угоне, тебя сразу по статьезакроют. Это машина нашего другана Сереги Белого.

— Хорошо, вызывайте милицию. Пусть она в этом недоразумениии разберется. Я с удовольствием с ней пообщаюсь. Пусть она и узнает всюподноготную этой машины.

— А может, ты нам сам расскажешь подноготную этой машины?

— Да тут особо и рассказывать нечего. Я буду общаться толькос людьми при погонах, а с вами, мужики, мне разговаривать не о чем. Давайтеразойдемся с миром. Вы ничего не видели, а я вам ничего не говорил. Это машинане вашего Сереги Белого, я вам отвечаю. Я предлагаю спокойно разойтись, как вморе корабли. Вернее не разойтись, а разъехаться. Вы езжайте в своемнаправлении, а я в своем.

— Разъехаться, говоришь?

— Разъехаться.

Один из мужчин толкнул Макса и процедил сквозь зубы:

— Послушай, командир, а ты как колеса надул? Они же спущеныбыли. Ты случайно не в шиномонтажке работаешь?

— Нет.

— А мне кажется, в шиномонтажке. Говоришь, хорошо колесаклеишь?

— Я такого не говорил. Я вообще не понимаю, о чем идет речь.

— Тебе по-другому объяснить?

— Мужики, что вы в самом деле?! Если надо, я вам сейчасдокументы покажу.

— Давай, показывай.

— Сейчас покажу.

Макс повернулся лицом к машине, открыл дверь, нагнулся черезменя и стал рыться в «бардачке».

— Анька, слушай меня внимательно, — еле слышно прошептал он.— Они нас живыми отсюда не выпустят. Сейчас я закрою дверь и их задержу, а тыпересаживайся на водительское место, включай зажигание и дави на газ.

— Что?

— Что слышала и не вздумай со мной спорить. У тебя на всепро все ровно минута. Ты машину водить умеешь?

— Конечно. Я десять лет за рулем.

— Вот и замечательно. Чтобы через минуту я тебя здесь невидел.

Я похолодела.

— Макс, а ты?

— Ты обо мне не думай. Я сам о себе позабочусь.

— Как же ты позаботишься? — На моих глазах показались слезы.— Как же ты позаботишься, они убьют тебя, и все.

— Анька, если ты сейчас не уедешь…

— И что?

— Уезжай. Умоляю тебя, уезжай.

— Я не могу тебя оставить.

— Но ты погибнешь, дурочка.

Один из мужчин нагнулся и постучал Макса по спине ничем-нибудь, а пистолетом. Я чуть было не потеряла сознание.

— Командир, у тебя зрение плохое, что ли? Ты там случайно неза пистолетом полез?

— За документами. Не могу понять, куда они подевались.

Мужчина с пистолетом перевел взгляд на меня и расплылся всовершенно неприятной улыбке.

— Привет, красавица.

— Здрасте, — еле живым голосом поздоровалась я.

— Ты откуда такая красивая?

— Из кино…

— Ты, наверно, в фильмах ужасов снимаешься? Я, ей-богу, еслибы с тобой ночью встретился, умер бы от разрыва сердца. Наверно, кто-топрименил твой нос вместо боксерской груши.

— Я упала…

— Это ж надо так упасть, чтобы харю в черт-те чтопревратить.

— А вы что, правда видели фильм с моим участием? Онназывался «Дракула».

— Да не «Дракула», а «Ночь мертвецов», ты там самогоглавного покойника играла, — покатился со смеху мужчина.

— Я никогда не снималась в таком фильме.

— Ну тогда снимешься. Ты когда бутылки на улице собираешь,чаще морду кверху поднимай, вдруг кто-нибудь из режиссеров мимо пунктастеклопосуды проедет и сразу обратит на тебя внимание.

Макс хлопнул меня по коленке и прошептал:

— Уезжай.

Как только закрылась дверь машины, я с ужасом посмотрела наводительское место. Из глаз бежали слезы. Слезы страха, безысходности иотчаяния. Нам вновь угрожает опасность. Именно тогда. А ведь нам обоимказалось, что самое страшное позади, что наступила долгожданная свобода.

— Ну что, командир, что так долго искал документы? Тыслучайно не пистолет хотел прихватить?

— У меня нет пистолета.

— Так где документы?

— Наверно, дома оставил.

— Дома, говоришь?

— Дома.

— Ты заканчивай лапшу на уши вешать! Значит, ты и твоя гориллатоже на охоте были. Где вы спрятались, когда дом горел?

— Мужики, я вообще не понимаю, на что вы намекаете. Я вас непонимаю.

— Не понимаешь?

— Не понимаю.

— А мы тебе не намекаем, а говорим конкретно. Где ты сосвоей гориллой скрывался и как машину на колеса поставил?!

Наверно, в другой ситуации я бы просто не смогла стерпетьтот факт, что меня назвали гориллой, но сейчас мне было глубоко наплевать, какбы меня ни обзывали. Это меня волновало меньше всего на свете. Бомжиха,уродина, бичиха… Какая разница? Главное, чтобы я и Макс были живы. Это самоеглавное.

— Ладно, командир, хорош тут дурака включать. Вытаскивайсвою гориллу из машины и милости просим в нашу. У нас тоже модель неплохая.Салон со всеми наворотами.

— Зачем?

— Затем, что отъехать надобно, поговорить.

Один из мужчин по-прежнему держал пистолет, который былнаправлен на Макса. Только он держал его где-то внизу, так, чтобы не привлекатьвнимание проходящих мимо людей.

— Да что говорить-то, мужики? Говорить-то не о чем. Вы,наверно, нас с кем-то перепутали.