Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Учебный год пролетел мгновенно, прошла весенняя сессия, и Юра уехал на каникулы домой в маленький северный городок. Я писала ему каждый день толстые письма, рассказывала, как живу, как провожу каникулы, как скучаю о нём. Он часто звонил, и я получила от него несколько коротких писем, но потом он вдруг замолчал. Это молчание было таким зловещим… Я не находила себе места, я почувствовала сразу, что это конец… Но когда тебе девятнадцать лет, и ты мчишься вперёд на всех парусах, затормозить на лету совершенно невозможно. Но пришлось. Вернувшись с каникул, при первой встрече со мной он объявил, что женится… Сказал, что обязан жениться. Пытался что-то объяснить, но я уже ничего не слышала. Я оглохла и ослепла. Закрывшись в комнате Светки от её матери, я выла в голос, судорожно сотрясаясь от рыданий. Светка не успокаивала меня, она просто пережидала бурю, со стаканом горячего чая в руке. Чай выпить она меня всё-таки заставила, как и рюмку коньяку, потихоньку от матери извлечённого из серванта. Но мир рухнул. Я чуть не бросила институт — ходить на занятия не было сил, я не могла сосредоточиться. На лекции меня за руку водила Светлана. От мамы тоже не удалось ничего скрыть. Юра ей очень нравился, и теперь она смотрела на меня жалостливо и сочувственно. Выдерживать этот взгляд было невыносимо, я начинала ей грубить… Жизнь стала серой и унылой. Прошло немало времени, пока она вновь стала приобретать какие-то оттенки. У меня даже начался роман с однокурсником. И когда мы встречали Новый год в общаге… В общем, всё понятно… Утром я даже сама себе удивилась: насколько всё случившееся было мне безразлично. И после этого Нового года мой случайный роман растворился в небытие, словно его и не было. Юра закончил Академию и, как мне сказали общие друзья, уехал по назначению куда-то в Сибирь. Наверно, прошёл ещё год. И вдруг я получила от него письмо! Оно было таким добрым, простым, хорошим… Он писал о своей работе, о том, что много оперирует, о крае, в котором сейчас живёт, о том, что помнит всё… «Всё…» написал он. Конечно, это письмо всколыхнуло бурю. Я ответила на адрес госпиталя, который был указан на конверте. Мы стали переписываться. Только года через два летом он приехал отдыхать в наш военный санаторий, один, без жены. Когда он вдруг позвонил, и я услышала его голос… Я чуть не потеряла сознания… Мама была на даче, и я пригласила его к себе домой. Как я его ждала! Я вспоминала его голос, интонации, смех, представляла, каким будет этот романтический вечер, наш долгий разговор, нежность, ночь… Дальше этого никаких планов я не строила. Я неистово его ждала. Но когда раздался звонок, и я распахнула дверь… На мгновение я превратилась в каменную статую — он приехал не один! С ним был, как потом оказалось, сосед по санаторной палате в компании — с женщиной… И даже не с женой, как я подумала вначале. Я даже не сразу поняла. А когда поняла… Все трое были на хорошем подпитии и от того неестественно шумны и веселы. Я совсем растерялась и не знала, как себя вести. Юра шутил, как-то оценивающе поглядывая на меня. В голове звенело, но я накрыла на стол, мужчины выложили на скатерть всякие деликатесы, появилось хорошее вино. Эта чужая, незнакомая мне женщина вела себя в моём доме совершенно свободно, весело хохотала, для неё такие посиделки были обычным делом, а я едва могла поддерживать разговор. Юра, такой чуткий в пору нашей дружбы, сейчас моего состояния не замечал. Это был совершенно другой человек. Когда я вышла за чем-то в кухню, он поспешил за мной и вдруг так пошло, так вульгарно прижал меня к стене в коридоре, и его руки, которые я так любила… Господи… Это было так мерзко…
Как я должна была поступить? Отправить эту компанию восвояси, как потом выговаривала мне Светлана? Легко сказать! Она бы, конечно, так и поступила. А я… Было так гадко и горько, но я не могла ничего изменить в тот вечер. Как всегда, я поплыла по течению, я подчинилась обстоятельствам. И я пережила единственную ночь с ним, с бесконечно любимым когда-то человеком, который был сейчас совершенно другим, отталкивающим и пошловато-небрежным. Я пережила присутствие за стеной чужих людей, которые, не смущаясь, периодически выскакивали в ванную. За ту ночь я прожила целую жизнь. Утром в моей душе было пусто и холодно. Даже плакать не хотелось. Я равнодушно простилась с Юрой и больше никогда ему не писала, разорвав непрочитанными несколько его писем. А когда однажды он мне позвонил, просто положила трубку. Того человека, которого я так любила в юности, больше не существовало. Мне казалось, что любовный романтический флёр над моей жизнью растворился навсегда.
А потом… Ну, что говорить о «потом»… Как у всех одиноких баб. Женатые мужики липнут ко мне, как мухи. Я безвольная, слабохарактерная, из меня можно верёвки вить: на судьбу не жалуюсь, к жене с