мы обезопасили. Ответит машзавод, освоивший выпуск БТРов. А они все свалят на конверсию, из-за которой возникли немалые трудности. Но обидно, что упустили куш.

— Лучше бы я занимался девочками, — усмехнулся дон Роберт.

— И мальчиками, — с ухмылкой подсказал Сомов, вспомнив прогулку на Москву-реку к «нудистам».

— Смеешься, — обидчиво, поджав сухие губы, заметил дон Роберт, — но этот товар сейчас не менее ходовой, чем твои БТРы.

Расул Абу перебил милую дружескую перепалку.

— Генерал зря обижен. Утечка не наша. Я произвел скрупулезную проверку. Утверждаю, утечка произошла у генерала.

— Он любит валить с больной головы на здоровую, — почему-то подтвердил Сомов.

С Сомовым договорились об общих действиях. И, почесав языки о валюте, мирно разошлись. Дон Роберт проводил Сомова до машины. Пожелав ему удачи, он поднялся к себе, где ждал его Расул Абу.

— Эти военные — бараны, — обозленно заключил дон Роберт. — По-другому они не могут. Где Ахмет Борисович?

— Теперь богатые рвутся в центр Москвы, — засмеялся Расул Абу. — Он там…

Шутка дону Роберту понравилась. Он помешал ложечкой сахар в стакане. Чай был темный, и он поморщился: крепкий чай, как и чефир, портит лицо и действует нехорошо на сердце…

Дон Роберт внимательно посмотрел на Расула Абу.

— Газета хорошо обыграла заявление мэра города своим претендентам: «Одно дело — хотеть, другое — уметь», в смысле — не уметь, а иметь… В Древнем Риме сенатором выбирался самый состоятельный патрон.

— Лучше всего и уметь, и иметь.

— Да, ты газет не читаешь. За тебя это делаю я. Трудная обязанность, — дон Роберт, отхлебнув из стакана чай, капризно хмыкнул. — Как надоел мне этот нищенский мир. Все в нем перевернуто… Все поставлено с ног на голову… Я хочу получить реальные деньги, а не инфляцию. А мне подсовывают хуже того — гиперинфляцию, делая мои деньги сортирными бумажками.

— Жизнь не мед, — согласился Расул Абу. — Она, как самый скучный анекдот, — с днями глупеет.

— Жизнь-то глупеет. — Дон Роберт ткнул рукой в свежую газету. — Хоть ты и не читаешь их, все равно послушай, что пишут. «Я буду говорить, как ученый. Если доктрина правительства будет реализована, я смело прогнозирую социальные катаклизмы».

— Ну и что?

— Как что? «Ситуация развивается по модели пугачевских бунтов. Когда народ дойдет до предела отчаяния… кто же станет сидеть сложа руки, когда население будет гибнуть от рук бандитов»…

— Не от нас же?! — удивился Расул Абу. — Потом не все же погибнут. Кто-нибудь останется.

— Мы с тобой на голом острове.

— Капитализм не может существовать на голом острове… — И Расул Абу смачно затянулся сигаретой.

53

В отеле «Балчуг» распахнуты двери, и солидные швейцары в строгих костюмах кланяются в пояс. Отель только что отстроился: два ресторана и более двухсот номеров. Затраты на проект: сто двадцать миллионов немецких марок.

Именно здесь, в фешенебельном отеле, происходила презентация нового коммерческого банка. Деловые люди, бизнесмены, так называемые воротилы новой экономики, собрались в шикарном ресторане.

Дон Роберт чувствовал себя в своей тарелке. Наряду с бизнесменами в зале оказалось немало приглашенных артистов из шоу-бизнеса, которые мельтешили в малиновых и черных пиджаках; был Юдашкин, закутанный в шаль, на фоне манекенщиц выше своего мэтра головы на четыре. Юдашкин выглядел этаким Мефистофелем, желающим непременно поразить публику.

«Звезды» шоу, красивые девушки, словно сошедшие с обложек заграничных журналов, молодые и старые бизнесмены и еще кто-то, не совсем дону Роберту понятный, создавали картину пестрой толпы или «крутой тусовки».

Дон Роберт, привыкший к светской публике, ждал своего часа; презентация была в полном разгаре; после формальных речей и выступлений, после ярких тостов и веселых каламбуров знатных людей, приглашенных на вечер в качестве «свадебных генералов», началось обычное «пьяное братание». После коньячка и водки языки развязались, атмосфера добрела и теряла серьезность, именно в эти минуты для деловых людей начиналась работа.

Импозантный, привлекательный дон Роберт на этот раз не собирался никого поражать своей внешностью; он был задумчив и элегантен в своей задумчивости; ему повезло — находясь в компании с Федоровским, президентом крупной товарной биржи, дон Роберт пока не думал ни о чем, кроме того разговора, который они вели…

— Россия в тупике. — Грузноватый Федоровский медленно вертел в руке рюмку с остатками коньяка. — И выведет Россию только экономическая свобода людей.

— Не думаю, — неожиданно для себя сказал дон Роберт. — Вы же сами, Андрей Максимович, почему-то занялись политикой?

Федоровский состроил мрачноватую мину на лице, усмехнулся.

— Логика нашей жизни. Так как, к сожалению, у нас экономика тесно переплетена с политикой.

Федоровский, в прошлом ученый, был из самых удачливых российских предпринимателей, и общение с ним льстило дону Роберту — ему хотелось, пожалуй, это знакомство закрепить.

— Я за либеральную экономику, — улыбнулся, подзадоривая, дон Роберт и чокнулся рюмкой с Федоровским. Тот пожал плечом.

— Сначала необходимо уничтожить экономические структуры, которые тащут нас назад… прежде всего, разоряющее нас неэффективное производство.

Дон Роберт великолепно чувствовал настроение собеседника и хитро подбрасывал в затухающий костер ветки сухого хвороста, ведя разговор в нужном ему направлении.

— Очереди за хлебом. Многим не на что купить черный хлеб? Что вы скажете об этом?

— Я убежден, что только свободные цены. Распределиловке конец.

— Да, ну а как будут развиваться события дальше… Социальный взрыв?

— У нас разумный народ. Он этого не допустит, хотя бы потому, что понимает необходимость перемен.

— А бизнес, много людей, нечистых на руку?

— Почему это должно вас волновать?

— Да, ну хотя бы стартовые возможности… Ваши дети и дети рабочих, офицеров, врачей, средней прослойки? Это же утопия?

— Борьба за жизнь. Это совершенно новые условия нашей жизни.

— Но готовы ли люди, общество?

— Наверно, да. Американцы живут так.

— Они живут так двести и более лет.

— Весь мир живет так. Это более естественно.

Дон Роберт улыбнулся, увидев очаровательную Ларису. Она ничем не отличалась от «звезд» шоу-бизнеса. Он понимающе кивнул ей, и она скромно подошла к Федоровскому.

— Хочу пригласить на танец.

Федоровский любезно согласился и встал; дон Роберт облегченно вздохнул: «весь мир живет так, это более естественно».

Дон Роберт не был простаком. За свою жизнь он сумел кое-что понять. В том мире, в котором он жил, была своя субординация. В каждом правительстве свой «серый кардинал». Конечно, обыватель его искал в политических или государственных деятелях — среди тех, кто больше всех маячил на телевизионном экране. Обыватель, как всегда, ошибался. Они, эти деятели, — «сильные мира сего», чаще всего сами были на побегушках у «серых кардиналов», которые для безопасности выбирали посты, по формальным меркам, невысокие и от посторонних глаз скрытые. Референты, подготавливающие