сводная. Сегодня её смена, но придя на работу утром, она несколько часов назад вышла из гостиницы и больше на рабочем месте не появлялась. И последний раз её видели, как раз когда она заканчивала убирать этот этаж. Не находите, что это уж слишком большое совпадение.

— Вы хотите сказать, что эта Лариса сообщила своему брату, где находится мой номер, и проверила, что он пустой?

— Да, — коротко ответил Фёдоров.

— А потом она сделала ноги?

— Можно сказать и так.

— И всё равно я уверен, что это совпадение. Голубев — простой воришка. Неужели вы, с вашим опытом не видите, что тут всё шито белыми нитками?

— Вы знаете, Фёдор Михайлович, в моей практике было уже достаточно случаев, когда вот такое, очень кровавое и сложное дело в результате распутывалось буквально за пять минут. Преступники тоже люди, не стоит считать каждого из них криминальным гением, по типу профессора Мориарти. Все совершают ошибки. Тем более что Голубев пока что подозреваемый. Следователь Белогорский поехал осматривать его жилище, а потом проведёт допрос в больнице.

— И там, и там Белогорский? — удивился я, — а как же ваш третий, Болотин?

— Очень не вовремя слёг с отравлением, — вздохнул Фёдоров, — так что приходится товарищу Белогорскому одному отдуваться.

— Домой к Голубеву он хоть с ордером поехал? — спросил я.

— Конечно. А с чем ваш вопрос связан? — Фёдоров выглядел удивлённым.

— Да ваш коллега, когда оказался в моём номере, пытался чуть ли не обыск учинить. Без ордера.

— Не думаю, что всё было так, как вы рассказываете, Фёдор Михайлович, — товарищ Белогорский опытный следователь и знает все процедуры.

— Не буду спорить. А где сейчас этот Голубев?

— Он под охраной в больнице. Вы здорово его приголубили, так что у Голубева закрытая черепно-мозговая травма и перелом основания черепа.

— Да уж, я действительно перестарался. Но это была самооборона. Он залез ко мне в номер и напал на меня.

— Фёдор Михайлович, — укоризненно начал Фёдоров, — ну что вы как, право слово! Вас никто ни в чём не обвиняет. Наоборот! Вы поступили очень мужественно. Я в любом случае буду ходатайствовать о вашем награждении. Как минимум почётную грамоту вы уже заработали, а если всё подтвердится и Голубев действительно окажется тем, кто нам нужен, то и медаль.

В это время в коридоре раздался какой-то шум, и в палату буквально вбежал милиционер, судя по погонам, лейтенант.

— Товарищ подполковник, — ага, вот, значит, в каком звании мой собеседник, — у нас ЧП.

Лейтенант выразительно посмотрел на меня, но Фёдоров сказал:

— Докладывайте, Семёнов, товарищ Евстигнеев в курсе расследования.

— Подозреваемый, Голубев, умер. Остановка сердца.

— Как умер? Когда? — ахнул Фёдоров.

— Товарищ Белогорский приехал его допрашивать, а тот буквально через минуту захрипел и потерял сознание. И всё.

— А Белогорский что, успел уже провести обыск у Голубева?

— Да, товарищ подполковник. И он просил передать, что он нашёл там улики. Не просто важные, а железобетонные.

— Вот видите, Фёдор Михайлович, — обратился ко мне Фёдоров, — же вам говорил. Я к вам ещё зайду, а сейчас, простите, дела… Семёнов, поехали. Заключение о смерти Голубева уже сделали?

Последние слова до меня донеслись уже из коридора.

Ну и дела! Вот только я всё равно не верю, что этот теперь уже мёртвый воришка и есть убийца шулеров. Нет, тут что-то не то!

Глава 24

— Бездарь! Ничтожество! Слюнтяй!

Белогорская мерила шагами гостиничный номер, осыпая мужа ругательствами, словно пощёчинами.

Двухкомнатный полулюкс был одним из лучших в ведомственной гостинице, но Ирину он не устраивал. За последние годы она привыкла к другим стандартам, за которыми прокурор устал тянуться.

Так и этот номер, ради которого пришлось дополнительно «отблагодарить» гостиничное руководство, ничуть не смущавшееся прокурорских погон, был очередной причиной для постоянных упрёков.

Но сейчас супругу вывело из себя не это.

Юрий Белогорский сидел на диване, привычно принимая слова жены молча, и только болезненно морщился, когда особо хлёсткая фраза достигала цели.

— Я всё осмотрел, — процедил он сквозь зубы. — Ты уверена, что это именно Евстигнеев у тебя перстень выиграл?

— Чего? — Ирина замерла и прищурилась, уставившись на мужа.

— Да он беден, как церковная мышь! — ответил прокурор, — у него в номере в заначке двести рублей лежало. Двести! Будет удачливый игрок такую сумму прятать? Если тебе верить, он там весь лайнер обыграл. Ну и где его миллионы?

Каждое слово давалось Белогорскому всё легче и легче. Внутри у него росло раздражение. Прокурор знал, что эта командировка будет трудной, и изо всех сил пытался не брать с собой жену.

Но за две недели до отъезда Ирина выела ему мозг чайной ложечкой.

Узнав, что муж едет в Крым, она чередовала лесть и истерики, пока не добилась своего. Последней каплей стало отключение горячей воды в московской квартире.

Юрий был назван бессердечной скотиной, который заставляет женщину страдать и позорно капитулировал.

Но регулярные скандалы были не единственной причиной, по которой прокурор не хотел брать с собой жену. Он знал про пагубное увлечение Ирины азартными играми.

Все московские катраны находились в ту пору под крылом у всемогущего Комитета. Там проводили время не только подпольные воротилы и «цеховики», но и заскучавшие в «правильной» советской действительности иностранные дипломаты и специалисты, которых вербовали лихие контрразведчики.

Кто-то мог погореть на растрате казённых денег, которые за карточными столами улетали, как листья при первых заморозках. Другие попадались на адюльтере с роковыми русскими красавицами. Специалисты госбезопасности ко всем могли подобрать ключик.

В минуты близости Ирина уверяла мужа, что никогда не переходила грани морали и исключительно «морочила голову» своим подопечным, оставаясь