о совершенном злодеянии. Он со слезами жаловался дружине своей, что не уйти ему теперь от людской клеветы, которая припишет убийство его собственному наущению. Дружина старалась по возможности утешить князя. Но он уже не стал ждать к себе киевскую рать, а воротился, печальный, в столицу. Впрочем, потакая киевлянам, он не решился наказать зачинщиков своевольной расправы и оставил дело без последствий. Война с черниговскими и северскими князьями продолжалась и после того. Великий князь вместе с братом Ростиславом и дядею Вячеславом повоевал волости Ольговичей и Давидовичей и взял несколько городов. Противники его, видя разорение своих волостей и тщетно ожидая к себе в помощь Юрия Суздальского, наконец смирились и просили прекратить войну. Изяслав послал в Чернигов своих бояр с белогородским епископом Феодором и печерским игуменом Феодосием, которые и привели ко кресту Давидовичей и Ольговичей в черниговском соборном храме Спасителя. Они присягнули на том, что отложат всякую вражду за Игоря и будут сообща с великим князем блюсти Русскую землю.

Управясь с соседними князьями, Изяслав предпринял давно задуманный далекий поход на их союзника, своего дядю Юрия Суздальского. Походы на север совершались обыкновенно зимним временем, когда реки и болота покрывались толстым слоем льда и не представляли никаких препятствий для движения. Зимой 1148 года Изяслав с дружиною приехал сначала в Смоленск к брату Ростиславу. Братья несколько времени провели в пирах и веселии, меняясь дарами и взаимно оделяя дружинников. Летопись по этому поводу приводит следующую черту, подтверждающую, что Смоленский край, или верхнее Поднепровье, по своей торговле и промышленности тянул более к Северной Руси, чем к Южной. Изяслав, говорит она, дарил Ростислава произведениями русских и царских земель (Южной Руси и Греции), а Ростислав дарил Изяслава тем, что шло от верхних земель (из Новгорода) и от варяг. Великий князь поручил брату вести полки киевские и смоленские прямо на Волгу, назначив местом соединения с ним устье Медведицы, куда обещали прийти и князья Черниговские. А сам Изяслав с небольшой дружиной отправился в Новгород Великий, чтобы поднять его против Юрия. Новгородским князем в то время был младший сын его (Ярослав). Изяслав Мстиславич, очевидно, пользовался расположением новгородцев. Уже за три дня до города начали встречать его граждане с поклонами и поздравлениями. При въезде в самый Новгород его встретил сын с боярами. Был воскресный день. Изяслав отстоял обедню в Святой Софии; а потом подвойские и биричи по всем улицам сзывали народ на обед к великому князю. Угощение было обильное; народ разошелся довольный и веселый. На следующее утро Изяслав приказал звонить в вечевой колокол, и граждане собрались на дворе Ярослава. Тут великий князь обратился к собранию с речью. Он говорил, что по жалобе самих новгородцев пришел мстить за обиды, понесенные от его дяди Юрия; но что пусть граждане рассудят, идти ли на него войною или кончить дело миром. Народ отвечал в один голос: «Ты наш князь, ты наш Владимир, ты наш Мстислав! Рады идти с тобою за свои обиды!»

Некоторые так расходились в своем воинственном одушевлении, что принялись кричать: «Все пойдем! Только одни поставленные (священнослужители) останутся; а кому хотя и гуменцо уже острижено, но еще не поставлен, и тот пусть идет».

Новгородская земля выставила многочисленную рать. В ней участвовали не только псковичи и жители других пригородов, но также инородцы, например корела. Однако поход, затеянный в обширных размерах, не привел ни к чему решительному. На устье Медведицы Изяслав действительно соединился с братом Ростиславом. Но Давидовичи и Ольговичи не пришли, они со своею ратью остановились в земле вятичей и там ждали, чем кончится дело. Юрий со своей стороны не только не отвечал на посольство племянника, отправленное к нему еще из Смоленска, но и самого посла задержал у себя. Братья Мстиславичи двинулись вниз по Волге, разоряя суздальские волости по обе стороны реки. Дошли до Мологи и отсюда пустили вперед легкие дружины, которые повоевали до Ярославля. Но далее идти было поздно: настала Вербная неделя, и сделалось так тепло, что лед на Волге и Мологе покрылся водой, которая доходила коням до чрева. Опасаясь разлития рек, ополчение поспешило вернуться по домам. Для скудно населенной Суздальской земли, однако, это нашествие стоило дорого: князья вывели из нее до 7000 пленников.

В следующем, 1149 году Юрий наконец решился сам выступить против своего племянника. Но его подвинули на это решение не столько разорение собственных земель, сколько обида, нанесенная сыну Ростиславу. Последний приехал на юг к Изяславу, жалуясь на отца, который обделил его волостями. Великий князь принял его ласково и поручил ему несколько городов; но после своего похода на север он дал веру разным наветам, обвинявшим Ростислава в коварных замыслах, и отослал его обратно к отцу. Юрий сильно рассердился на такую обиду, говоря: «Ужели ни мне, ни детям моим нет части в Русской земле?» Когда он явился в Черниговских пределах, к нему прислали Ольговичи, то есть оба Святослава, дядя с племянником, которые забыли недавнюю присягу великому князю. Но Давидовичи на этот раз не хотели изменить крестному целованию; они отказались соединиться с Юрием и остались в союзе с Изяславом. Зато к Юрию пришли на помощь многочисленные толпы половцев: он, подобно Святославу Ольговичу, был женат на половчанке и имел дружественные связи со степными ханами. Мономаховичи, дядя и племянник, встретились под Переяславлем, и эта первая встреча была неудачна для племянника: киевская и переяславская рать неохотно сражались против Мономахова сына. Разбитый дядей в сражении 23 августа Изяслав сам-третей прискакал в Киев. Вместе с братом Ростиславом он спрашивал киевлян: могут ли они еще биться за него?

Киевское вече дало такой ответ: «Господа, князья наши! Не погубите нас до конца; отцы наши, братья и сыновья одни избиты в сражении, другие взяты; а теперь неприятели придут и нас заберут в полон. Поезжайте лучше в свои волости. Вы знаете, что нам с Юрием не ужиться; после, когда увидим стяги ваши, то встанем за вас».

Князья принуждены были последовать этому совету: Ростислав воротился в Смоленск, а Изяслав удалился в свой собственный удел, Владимир-Волынский. Юрий вступил в Киев и с торжеством сел на великокняжеском столе. С ним была часть его многочисленных сыновей, которых он и не замедлил рассадить по киевским городам: старшего Ростислава в Переяславле, следующего за ним Андрея в Вышгороде, Бориса в Белгороде, Глеба в Каневе.

Изяслав, однако, не думал уступить Юрию и обратился с просьбою о помощи к своему родственнику, королю угорскому Гейзе II, женатому на его