Многое повидавший в этой жизни моряк прекрасно понимал, что Краснов недаром оказался в нужном месте и в нужное время, он сам искал повод познакомиться с кем-нибудь из командования Атлантического флота. Ну и пусть. Западному анклаву нужны хорошие, сильные, умные и добрые люди. Пусть только прилетит, а Котлов устроит ему прекрасную познавательную программу. Впечатлений хватит не на пару статей, а на целый роман. У младшего флагмана флота хватает возможностей и полномочий. Назначит молодого, любящего море офицера из политуправления в сопровождающие, да и сам присмотрит, чтобы московского гостя не обижали и водили там, где надо, а куда не надо товарищи из Комитета сами не пустят. Это их хлеб, охранять наши тайны и не слишком приглядные стороны бытия.

Расправившись с солидными центральными газетами, Виктор Котлов принялся за «Спорт». «Ну-с, посмотрим, как там наши сыграли», — футбольных новостей, конечно, не было: поздняя осень, сезон завершен, но зато в газете появляются сводки из тренерских и судейских. Вот такой критический материал о наших футболистах Котлов прочитал с удовольствием. К сожалению, за целую неделю, проведенную в Москве, вырваться на тренировочный матч какого-нибудь клуба не удалось. А ведь мечтал вживую увидеть легендарных спартаковцев. Служба она, как морская пучина, — затягивает.

— Извините, дайте почитать, — проснулся сосед.

— Держите. — Виктор кивнул в сторону запихнутых в кармашек спинки кресла газет.

— О наших что-нибудь пишут?

— В Египте самолет разбился.

— Наш?

— Немец. Пассажирский «Юнкере», на взлете загорелся мотор.

— Значит, реактивный, — проворчал авиатор. — Жалко ребят. Гробанулись на чертовой трубе. Сами-то к реактивным как относитесь?

— Виктор, — Котлов протянул руку, — давайте на «ты».

— Алексей, — согласился майор. — 11-й бомбардировочный морской авиации. Командир второй эскадрильи. А тебя я помню, приезжал к нам в Пензас.

— Ракетоносцы? Знаю вашего командира, бойкий такой, а ростом невелик, Савелием зовут.

— Путаешь, генерал-майор Савелий Комаров мужик рассудительный и малорослым его еще не называли, — смеется Алексей. Старая как мир проверка. Старая армейская подколка.

— Работали с вашим полком, кто мне летом чуть было «Знойного» не утопил?

— Бывает. Так ведь вовремя самоликвидацию включили.

— Бывает, — возмущенно фыркнул Котлов. — Я рядом был на «Кирове», помню, как полыхнуло в трех кабельтовых от эсминца.

— «Киров», это авианосец? Здоровенная туша, — восхищенно протянул Алексей, аккуратно переводя разговор на нейтральную тему.

— Восемь десятков самолетов, водоизмещение за сорок пять тысяч тонн. Корабль новый, всего три года как вошел в строй.

Беседа плавно перетекла в русло обсуждения флотских и авиационных новостей. Обоим нравились современные авианосцы, но только Котлов считал, что этот тип кораблей достиг вершины своего развития. Строить еще более крупные корабли бесполезно, наоборот, — можно даже вводить в строй авианосцы поменьше, с авиагруппой из полусотни машин, но строить их как можно больше. Все равно в современном бою тяжелый авианосец считается главной целью, удар вражеской авиации и ракет в первую очередь нацелен на авианесущие корабли. Усиливать бронирование бесполезно. Тяжелые ракеты пробивают броню линкоров. Лучше иметь не один большой, а два средних корабля. После боя один из них выживет и сможет нанести ответный удар.

Алексей Гаврилов, в свою очередь, мечтал о сверхгигантских плавучих аэродромах с палубой в 800 метров и более. Чтоб на них могли садиться тяжелые ракетоносцы и бомбардировщики, такие, как Ту-16, Ту-95 и М-4. Вынести передовые аэродромы в океан, к вражеским берегам — вот мечта, захватившая летчиков ракетоносной авиации. Виктор Котлов слышал, что КБ Чиликина уже выдало эскизный проект такого монстра.

Получилось нечто грандиозное, вроде последнего немецкого линкора, знаменитого «Адольфа Гитлера», корабля в 120 тысяч тонн, вооруженного дюжиной 510-мм орудий и закованного в броню чудовищной толщины. Этот экспериментальный линкор до недавнего времени считался самым большим и бесполезным боевым кораблем мира. Этакое насилие мрачного германского гения над здравым смыслом. Кораблем «Гитлер» был дорогим, под него пришлось строить специальный док в устье Везера да еще рыть к нему морской канал. Осадка линкора 14 метров, на Балтику он уже не пройдет, в Северном море ему приходится ходить, опасаясь мелей и банок. И не каждый порт мог принять такой корабль, банальная проблема мелководности акватории.

В Москве Виктору рассказывали, что проект суперавианосца был надежно похоронен после того, как выяснилось, что сухим доком для него может служить только перекрытый дамбами и осушенный морской залив. О стоимости корабля никто и не спрашивал — всем было ясно, что один такой плавучий аэродром сожрет десятилетний бюджет всего флота. Да, заманчиво подогнать к вражеским берегам целую бомбардировочную дивизию с парой-тройкой истребительных полков, но куда проще и дешевле построить еще три-четыре авианосца и достойные этих кораблей эскортные силы.

А если что-то и придумывать новое, так младший флагман Атлантического флота искренне полагал желательным оснащать большие корабли атомными установками. Опыт с первыми атомными подлодками моряками воспринят положительно. Уникальные характеристики подводных крейсеров проектов 627 и 645 поражали воображение. При водоизмещении в четыре тысячи тонн, атомоходы развивали подводную скорость до 28 узлов и погружались на 350–400 метров. И все это при неограниченной дальности плавания! К восьми носовым торпедным аппаратам полагались как бесследные прямоходящие так и самонаводящиеся торпеды. Современные ГАС и PJ1C обеспечивали надежное обнаружение и сопровождение целей, ставились на корабли и приборы радиоэлектронной борьбы.

Хорошие корабли, не хуже, а кое в чем и лучше их американских ровесников типа «Наутилус» и германских — «Морской орел». И пусть немцы меньше и маневреннее, а американцы, по данным разведки, несут торпеды с ядерными боеголовками, наши оказались бесшумнее американских и превосходили германцев по условиям обитаемости, запасу торпед и надежности силовой установки. А самое главное! Да, это, с точки зрения адмиралов, было решающим — сейчас, на осень 1964 года, в составе Атлантического флота имелась целая дивизия из девяти атомоходов, на Тихом океане еще шесть да на Севере еще пара кораблей, а у США всего десять атомоходов. А немцы построили только четыре атомных «Орла».

Разговаривая с летчиком, Виктор Котлов намеренно не касался наших атомоходов, корабли секретные, могло быть так, что не все офицеры на Полуострове знают, что у нас вообще есть такие подлодки. Дружба дружбой, а ежели что случится, отдуваться потом придется вице-адмиралу Котлову. Лучше дружно посмеяться над немецкими подводными «раскладушками». Очередное супероружие с великолепнейшими характеристиками и столь же посредственными, если не сказать хуже, не указанными в ТЗ параметрами.

Виктор Николаевич сам видел немецкую подлодку серии XXVI в момент пуска ракет. Представляете, всплывает большая подлодка на поверхность, обычный корабль океанской серии подводных крейсеров. Неожиданно корпус подлодки приходит в движение, раскрывается, к небу поднимаются массивные трубы пусковых установок. Целых восемь. При этом подлодка становится похожей на фантасмагорический бред сумасшедшего инженера. Ракетный залп тоже производит впечатление — подлодку и морскую поверхность окутывают клубы дыма и пламени. Четыре тяжелые ракеты «Штурмфогель» плавно выползают из пусковых труб и, опираясь на-огненные хвосты, с адским ревом уносятся к горизонту.