– Зачем?

– У меня есть задание.

И я рассказала Верити Блисс полуправду. Рассказала ей про миссию, которая служила мне прикрытием, про рисунки Уолтера, про замысел установить контакт с марсианами и поговорить с ними как одна разумная раса с другой – в общем, весь смелый, пусть и наивный план Уолтера, который Эрик и его начальство так безжалостно разрушили. Всей правды я так и не раскрыла, хотя меня кольнуло чувство вины при мысли, что мне наверняка придется просить эту женщину очень многим рискнуть ради меня.

– Вы мне поможете?

Прежде чем ответить, Верити долго размышляла. Наконец она сказала:

– Есть один человек, его зовут Мариотт. Посмотрим, что я смогу сделать.

К концу дня она договорилась о встрече с этим Мариоттом.

– Как вы это устроили?

– Вы мне поверите, если я скажу, что воспользовалась голубиной почтой? Марсиане про нее не догадываются.

Я не знала, верить или нет. Слишком много тайн скрывала эта деревушка.

На следующий день мы отправились в путь.

Я понятия не имела, вернемся ли мы в Эбботсдейл. Я надела военные ботинки и удобную одежду, в которой приехала, рюкзак набила предметами первой необходимости, а кожаную папку Уолтера сунула под куртку. Верити взяла с собой небольшую поясную сумку с медицинскими принадлежностями, служебным револьвером и патронами. Мне было совестно, что я не рассказала Теду Лейну о своем отъезде – очень совестно, после прошлой-то ночи! – но это была моя миссия, а не его.

Фрэнку я тоже ничего не сказала, и на сей счет мои чувства были, скажем так, смешанными. Не то чтобы я совсем не уважала его здешнее положение, но положение это было не по мне. Мы, как помните, были в разводе, а это говорит о заметном несовпадении характеров. Совесть меня определенно не мучила.

Мы с Верити сели на велосипеды и поехали по проселочным дорогам. Стояло солнечное весеннее утро, и поездка пошла мне на пользу: после многих дней куда более тяжелого пути, после ужасов подземелья, которые до сих пор меня терзали, я смогла хоть ненадолго вздохнуть свободно.

Было воскресенье, и я слышала вдалеке звон церковных колоколов. Судя по всему, церкви и прихожане марсианам не мешали. Но я вспомнила безрадостное предсказание Альберта Кука, записанное в Летописи Уолтера, – о том, что под властью марсиан мы будем жить в клетках и «набожно распевать псалмы и молитвы». Как же он был прав!

И даже в этот ясный весенний день, когда птицы вокруг щебетали так, как, наверное, щебетали многие тысячи лет назад, Верити была настороже, и я поняла, что мне стоит последовать ее примеру.

– Казалось бы, огромную боевую машину видно издалека, – сказала она. – Казалось бы, можно легко их заметить задолго до того, как они заметят тебя. Но это вовсе не так. Наш глаз привлекает движение, а когда марсиане не двигаются, они зловеще замирают. Краем глаза можно заметить тонкий силуэт и решить, что это шпиль, или флагшток, или радиомачта. Но нет!

– Говорят, на Марсе пыльно. И сумрачно, потому что он дальше от Солнца, – сказала я. – Наверное, для марсиан сегодняшний день на такой планете, как наша, – истинный праздник ярких красок.

– Или же шок. Возможно, привычный нам свет слепит их, как нас белизна лыжной трассы. Может быть, они носят темные очки. Ха! Я бы на это посмотрела.

Верити сказала, что марсиане, как правило, велосипедистов не трогают, поскольку не считают этот вид транспорта, самый демократичный из всех, применимым в бою.

– Пушку на велосипеде точно не увезешь. Но скорость лучше не набирать: это может привлечь их внимание.

– Особо набрать и не выйдет, – пропыхтела я. Мы как раз въезжали на очередной холм.

– Марсианам выгоднее, чтобы мы оставались живы. По крайней мере большинство из нас. Конечно, мы платим ужасную цену. Но мнимая свобода, которую нам предоставляют, дает возможность жить дальше, заниматься делами, вести хозяйство, чтобы прокормиться, и так далее. И эту свободу передвижения мы можем использовать в собственных целях, – Верити постучала себя по лбу. – Как бы ни были остры глаза марсиан, сюда они заглянуть не сумеют, верно?

Мариотта мы нашли к обеду.

Из трактира в Эбботсдейле мы приехали в другой, расположенный на вершине холма у дороги, ведущей к юго-западу от Амершема в сторону Уикома. Я предположила, что раньше это был постоялый двор, и, как многие старые здания в этой местности, трактиры и церкви, он был обнесен стенами из кремня. Я заметила скобы, на которых некогда крепилась вывеска.

Снаружи на скамейке отдыхали на солнце двое мужчин в темных спецовках и кепках. Рядом с ними стояли кружки. Когда мы въезжали на холм, они встретили нас приветственными окликами:

– Доберешься, красотка? Тоби, гляди, как ляжками крутит! Помочь, а?

Все это они сопровождали непристойными жестами.

Верити взглянула на меня:

– Не обращайте внимания.

Я пожала плечами. Но заметила, что жидкость в кружках прозрачная, как вода. Что бы они ни пили, это было не пиво.

Я огляделась. Мы были необычайно близко к поселению марсиан. С холма даже был виден край Редута – огромной ямы, выкопанной на руинах Амершема, бурого шрама на зеленой земле. Это было к северо-востоку от нас, а на северо-западе, где к лагерю марсиан примыкала долина, земля была затоплена и над водой виднелись деревья, изгороди и дома. Я предположила, что своими бесцеремонными раскопками марсиане повредили местную дренажную систему, поэтому наводнения здесь наверняка были обычным делом.

Пока мы спешивались, мужчины, пошатываясь, встали и картинно помахали нам кепками. Лет им было примерно по тридцать, оба суровые и крепкие, с грубо подстриженными волосами и грязными шеями. И хотя держались они как пьяные, глаза у них были на удивление ясными. Что-то здесь было не так.

Один из них подошел ко мне.

– Добро пожаловать в «Летучую лисицу», дамочка. Я Джефф, а это Тоби.

Другой фыркнул.

– Да нет же, дурень, это я Джефф, а ты – Тоби.

– Давай-ка я тебе помогу с этим драндулетом, – сказал мужчина и левой рукой схватился за руль, а правой ущипнул меня пониже спины. – Ой-ой!

Едва он успел меня коснуться, как я схватила его за указательный палец, выкрутила его и заломила мужчине руку за спину, вынудив его встать на одно колено.

– Ай! Тихо, тихо! Я ж ничего плохого не хотел!

– Думаю, можно его отпустить, Джули, – спокойно сказала Верити. Она поставила велосипед на подставку и чуть приподняла куртку, чтобы был виден револьвер на поясе.

Второй мужчина поднял руки.

– Ладно вам, давайте-ка успокоимся, – предложил он. В его голосе все еще слышался деревенский говор – а вот пьяная бессвязность куда-то делась.