– Это Александр… – прошептала Лика, когда ей назвали причину ее ареста. – Он меня так и не простил…

Джорджу сообщили о случившемся, и он тут же примчался на встречу с женой, но толком они ни о чем поговорить не могли.

– Береги детей, прошу тебя, – твердила девушка мужу. – Они – самое дорогое, что у меня есть. Не говори им правду, они не должны знать о том, как жесток бывает мир.

– Я помогу тебе, милая, – отвечал американский муж, уже планируя, как и кого он подключит к спасению своей любимой.

– Забудь обо мне, береги детей, прошу тебя, – не унималась Лика.

Слезы катились из глаз, так много слов не было сказано, столько всего оставалось в сердцах и голове, но разве можно рассказать обо всем, когда за спиной стоит надзиратель, а твоя жизнь рушится и ты не знаешь, что в первую очередь надо спасать?

Свидание закончилось. Лика села на жесткую кровать и обхватила голову руками: «Что делать? Что же делать? Только Александр знал правду об Арише, ну и его мать тоже… Значит, спасти меня может тоже только он… Боже, неужели мне придется снова обращаться к нему? Что ж, смертью близких я расплатилась за смерть сестры. Теперь разбитыми сердцами моей семьи я буду платить за разбитое сердце Александра. Логично… И даже справедливо по отношению ко мне… Но за что страдать им, тем, кто меня любит и кто во мне нуждается?»

После юридической процедуры передачи Лику отправили в Москву, а дети остались с новым папой в США.

Родина встретила девушку раскаленным асфальтом и духотой следственного изолятора. Здесь, в тюремной камере, наполненной смрадом и грязью, начинался новый российский этап в жизни юной девушки, на чью долю уже выпало столько испытаний.

Лика впала в состояние оцепенения: она ни с кем не разговаривала, ничего не ела, не спала. Даже соседки по камере не стали трогать «эту сумасшедшую», потому что просто не знали, как надо себя вести с юной красивой женщиной, которая сидит на нарах, обняв руками колени, и смотрит в одну точку. А эта юная красавица в это же самое время обдумывала свою дальнейшую жизнь: «Сможет ли Джордж спасти меня? Наверное, нет. Откуда у него связи в российских правоохранительных органах? Даже если он прилетит сюда со всеми своими деньгами, он ничего не добьется – он здесь никто. Лучше бы он оставался в Америке, с детьми. Им сейчас так будет нужен близкий человек. Кроме Джорджа, у них никого нет. Детки мои любимые! Простите, не уберегла я вас! Как же вы там без меня?» Мысли сбивались, перескакивали с одной на другую: «Если это Александр, то он точно знает, как меня отсюда вытащить. Он бы не стал глупо мстить. Уверена, что у него есть план. За свое спасение я буду должна ему заплатить. Да, точно. За спасение дочери я должна была расстаться с кольцом Ромочки, символом нашей с ним любви. За спасение себя я тоже буду должна отдать ему что-то, напоминающее ему о прошлом. Но что? Дом, где мы с Ромой были счастливы и зачали нашего ребенка? Я готова. Я отдам ему этот дом…»

На третий день пришла надзирательница, ткнула в Лику пальцем и сказала:

– Ты! На допрос!

Лика встала и с достоинством вышла из камеры. В этот момент она лишь думала о том, как узнать, кто причастен к ее аресту.

В кабинете следователя она первым делом спросила:

– Мне положен адвокат?

– Да.

– А звонок?

– Только один!

– Предоставьте мне его, пожалуйста. Мне есть кому позвонить.

Лика действовала наудачу – она набирала номер Александра. «Если причастен он, то я спасена, правда, пока не знаю, какой ценой. Если это не его рук дело, то я хотя бы буду знать, что искать спасения надо где-то в другом месте».

– Слушаю, – в трубке прозвучал хорошо знакомый голос.

– Это Лика. Я в Москве… Я арестована…

– Ты где?

Лика назвала все, что она знала, по своему делу, ежась под взглядом надзирателей.

– Я понял. Пока, – коротко произнес Макаров и положил трубку.

По щекам Лики потекли слезы – она интуитивно поняла, что Саша имеет отношение к случившемуся и, судя по его тону, цена будет очень высока.

Через две недели состоялось свидание Александра и Лики.

– Здравствуй! – сухо сказал мужчина, глядя на осунувшуюся, померкшую Лику.

Лика молчала.

Тогда Александр продолжил:

– Я вытащу тебя отсюда, но мне будет это стоить очень и очень дорого. Просто так тратить средства – не в моих правилах. Поэтому от тебя мне тоже будет кое-что нужно. Готова платить за свою свободу?

– Назови цену, – коротко произнесла девушка.

– Ты разводишься с Джорджем. Кстати, не переживай, все формальности я беру на себя. И оставляешь ему детей. Вот и все, что мне от тебя нужно.

Лика молча смотрела на мужчину, которому когда-то сказала «да». Как она могла согласиться выйти замуж за этого жесткого и хладнокровного человека?

– Молчишь? – продолжил Александр. – У тебя не так много времени на раздумья. Через несколько минут наше свидание закончится, и я второй раз приходить не буду. Ответ ты должна дать сейчас.

Лика лихорадочно соображала: «Если я откажусь, то он просто сгноит меня за решеткой. Так я никогда не увижу своих малышей и похороню себя здесь, в камере. Тогда смерти моих близких будут просто напрасными. Если я соглашусь, я потеряю Риночку и Леню. Хотя лучше выйти на волю, а потом решить, что делать». Лика готова была снова ответить «да» Александру.

– И пока ты молчишь, я продолжу, с твоего позволения, – с усмешкой продолжал мужчина. Он уже чувствовал, что Лика согласна, поэтому мог позволить себе продолжать ставить условия. – С Джорджем ты свяжешься сама и сделаешь так, чтобы никогда этот мужчина не искал встречи с тобой. Что ты скажешь, мне все равно, но если он сделает хоть полшажка в сторону тебя, ты опять окажешься за решеткой, на этот раз навсегда. Про детей тоже можешь забыть – ничего из твоего прошлого не должно прийти в нашу с тобой жизнь. Совместную, кстати, если ты еще не поняла.

– Я согласна, – обреченно произнесла Лика.

– Хорошо, – удовлетворенно улыбнулся Макаров. – Остальные условия ты узнаешь, когда выйдешь из тюрьмы.

С этими словами он спокойно развернулся и вышел, а Лика дала волю слезам.

Через месяц, когда жара наконец оставила столицу России, Лика и Александр ехали в джипе с затемненными стеклами из следственного изолятора.

Девушка не испытывала никаких эмоций по поводу своего освобождения, ею овладела безысходность, поэтому она даже не пыталась смотреть в окно и радоваться улицам родного города. Да и чему радоваться? Она сменила одно заключение на другое. И еще непонятно, какое хуже. Лика зло смотрела в затылок Александру.

– Не сверли меня глазами, – холодно сказал мужчина, даже не обернувшись. – Ты сама все решила.