Стража, однако, несет службу честно: нас заметили издали, успели переговорить между собой, а когда мы подъехали, ворота отворились без лишних расспросов сверху, кто и куды.

Фицрой сидит в седле вроде бы улыбающийся и довольный, подкручивает ус и уже высматривает женщин, но я успел его узнать чуть лучше, хотя до полноты далеко, вижу, как зорко замечает, где и сколько людей при оружии.

Из донжона вышел коренастый и широкий мужчина в одежде лорда, довольный и улыбающийся, слишком широко, на мой взгляд, сказал приподнято:

– Как же я рад, когда в мое заброшенное на край света гнездо заезжают гости!.. Могу я поинтересоваться…

– Глерд Юджин, – назвался я. – А это доблестнейший глерд Фицрой. Мы прибыли по неотложному делу…

Он сказал радостно и фальшиво:

– Прошу вас, заходите. Меня зовут Анжел Могеринс, я здесь хозяин, а это мои люди…

Я кивнул Фицрою, мы покинули седла, коней тут же увели, меня тут же посетило странное чувство, что больше нам их не видать, а хозяин с той же фальшивой улыбкой отступил от входа, приглашая идти впереди.

Холодом от него веет, но ничего жутко леденящего, а это значит только, что либо мы ему просто не нравимся, либо в дальнем родстве с убитым мною Джеймсом Велли.

Я сказал, не замедляя хода:

– Дорогой лорд Могеринс, мы, конечно, устали, как и наши кони, однако у нас неотложное дело…

Он прервал:

– Но по чаше вина выпить успеете?

– Это да, – согласился я. – Неотложность в том, что у меня гостила некая благородная глердесса.

Он плотоядно заулыбался.

– Поздравляю! Когда-то и я был молодым…

– Но вчера, – продолжил я, – пользуясь моим отсутствием в замке, ее нагло выкрали и увезли.

Мы прошли в небольшой и богато обставленный зал, лорд Могеринс пригласил нас жестом за стол, но Фицрой остался на ногах, поглядывая на меня.

Я сказал с нажимом:

– Лорд… у вас есть что-то сказать по этому поводу?

Он ответил почти весело:

– Глерд… все не так, как вы почему-то решили. Неужели я стал бы похищать эту глердессу… как ее имя?

– Николетта, – подсказал я.

– Николетта, – повторил он. – Да, что-то слышал, но детали не помню…

– Следы привели сюда, – напомнил я.

Он покачал головой.

– Это не мои кони. Мои не покидали конюшен. Проверить нетрудно. Поговорите с ними, они все расскажут, у меня кони умные…

Я стиснул челюсти, ублюдок уже издевается, и чем больше у меня на лице будет разрастаться выражение неуверенности, тем будет наглее.

Фицрой посмотрел на него, на меня, сказал неожиданно:

– Глерд, я вижу, вы очень хотите нам помочь.

– Да, – ответил Могеринс уже совсем издевательски, – очень даже.

– Мы хотели бы осмотреть помещения, – сказал Фицрой. – Так, на всякий случай. А то злые языки будут говорить, что вы помогали похитителям… а мы им возразим и защитим вашу честь. Как понимаю, абсолютно незапятнанную!

Могеринс дернулся, в глазах на миг промелькнуло нечто вроде страха, но тут же напыжился и произнес со всевозможной надменностью:

– Я бы рад пойти вам навстречу, но это оскорбительно для меня!.. Если вам недостаточно моего слова…

– Глерд, – прервал я, – я хочу поверить, но обстоятельства слишком уж… Нужно спасти глердессу. Потому либо мы проверим все помещения в этом замке…

Он усмехнулся, отступил на шаг, сказал уже совсем другим тоном:

– Глерд Юджин, я кое-что о вас уже слышал, но не думаю, что вы сами понимаете, что говорите. Вы являетесь в чужой замок всего лишь с одним человеком, угрожаете хозяину замка и делаете вид, что совсем не замечаете охрану.

– Замечаю, – ответил я. – Как такое не заметить? Всего лишь пятеро загораживают выход, двое с арбалетами вон там на балконе и трое у окон. Довольно глупо, я не собираюсь выпрыгивать с такой высоты или высовываться и звать на помощь… Глерд, обычно это меня зовут на помощь!

Он натянуто улыбнулся.

– И что придает вам такую уверенность, что вы уйдете отсюда живыми?

– Если приведете сюда глердессу, – ответил я, – то и не узнаете. Если не приведете…

Я сделал паузу, он невольно спросил:

– Тогда что?

– Тогда узнаете, – ответил я, – но рассказать уже никому не сможете. А мы уйдем с глердессой.

У него дернулась щека, неуверенность во взгляде появилась снова, даже успела смениться страхом, но взял себя в руки и сказал небрежно:

– Вы правы, глерд. Стойте там, где стоите. Я могу убить вас на месте, но кое-кто очень просил задержать вас до его прихода. Не волнуйтесь, это будет скоро. Гонца я послал сразу, как только вас увидели со стены.

Сердце уже бухает так, что больно ребрам. К этому времени я все оценил, прикинул и даже перепроверил, потому сказал медленно:

– Глерд, это был… неразумный поступок… Фицрой, на пол!

Я отпрыгнул в сторону, выхватил пистолет и трижды выстрелил в арбалетчиков. Один, падая, все же нажал на спусковую скобу, и стрела вжикнула через зал.

Фицрой упал было на пол, тоже видел стрелков на балконе, но тут же подхватился и с оголенным мечом бросился на Могеринса.

Я торопливо стрелял в тех, что у окна, они почему-то бросились первыми, затем в ту пятерку, что ждала, когда же буду прорываться из зала, и заранее сомкнула ряды.

За их криками сам почти не слышал грохота выстрелов, только видел падающие тела. Последними всадил две пули в набегающего гиганта с поднятым топором, сделал шаг в сторону, а он в падении едва не повалил Фицроя.

Фицрой рассерженно оглянулся, но острие меча от горла лорда не убрал.

– Какой ты неуклюжий!

– А ты зажрался, – буркнул я.

Меня все еще потряхивает, когда же научусь в самом деле убивать, а потом пить кофе, те психиатр и аналитик меня перехвалили, резко сказал лорду Могеринсу:

– Сейчас мы обрежем ваши уши… Если и тогда не скажете, где спрятали глердессу…

– Обрежем кое-что пониже, – вставил Фицрой. – Я сам это сделаю! Все женщины должны принадлежать нам, а не всяким тут…

Могеринс, бледный и дрожащий, жалко пролепетал:

– Она на верхнем этаже!.. Там у нее хорошая комната.

– И ее даже не били? – спросил я с тяжелым сарказмом.

Он вскрикнул:

– Нет, клянусь!

– Цену вашим клятвам уже знаем, – оборвал я. – Иди вперед, скотина! Показывай. Шаг вправо, шаг влево – смерть за попытку к бегству!.. Понял? Вздумаешь подпрыгнуть – смерть за желание взлететь. Споткнешься – смерть за попытку зарыться в камни.