Фицрой, багровый от усилий, прохрипел:

– Ты чего?.. Помоги лучше…

– Не могу, – огрызнулся я.

– Че… го?

– Должны напасть, – объяснил я нервно.

– Кто?

– Не знаю, – прошептал я страшным шепотом. – Но много… Опасные!.. И все с оружием получше, чем у нас!.. Какое бы у нас ни было, у них будет лучше. И нас застанут врасплох.

Он спросил в недоумении:

– А ты откуда… такое знаешь?

– Знаю, – сказал я зло. – Тысячу раз видел!.. Это тошнит, что всегда в последнюю секунду появляются бандиты, террористы, боевые маги, захватчики, конкистадоры, маньяки, повелители мира, демоны, вампиры, инопланетяне, конкуренты, археологи, маньяки, зомби, химеры… И только чудо спасает!

Он присел и снова подставил плечо под рычаг ломика.

– Если спасает, тогда и нас спасет. Помоги поднять крышку!

Я с осторожностью помог, не выпуская из другой руки пистолета. Фицрой сердился, но ничего выговорить не мог с перекошенной от напряжения рожей, только пыхтел и сверкал глазами.

Крышка наконец начала скользить, съехала в сторону и с грохотом обрушилась на каменный пол.

Я резко обернулся, снова готовый драться отчаянно, получать удары и бить в ответ, однако… по-прежнему все тихо, если не считать сопения Фицроя.

Он поднялся на постамент и жадно заглядывал в открывшийся каменный гроб.

Похоже, что-то пошло не так, я ощутил еще большую тревогу. Где же это все опасное, что неминуемо набросится, сомнет, будет рвать и терзать, а я стану отчаянно стрелять в упор…

Фицрой чем-то шелестел внутри гроба, слышно, как стучат кости, что-то позвякивает. Он довольно сопит, деловитый, как хомяк в своей кладовочке, а я чувствовал себя посрамленным, еще больше испуганным. Добро пожаловать в реальный мир, здесь все реально, а не по канонам.

Вообще-то хорошо, что не по канонам. Подумаешь, каноны. Они всегда ограничивают! А я человек неограниченный. Мне нужен размах и постепенный разбег вплоть до галактических масштабов. Если, конечно, психиатр не остановит раньше.

– Есть! – донесся ликующий голос Фицроя. Он свесился вовнутрь через край гроба так, что наверху только задница, и говорит со мной вроде бы она. – Теперь заживем!.. Теперь погуляем… И вообще…

Он выбрался, весь сияющий, в руке фигурка раскоряченного божка, вряд ли человека посмели бы изобразить в таком непотребном виде, а богов можно хоть египетскими крокодилами.

– Кто это? – спросил я.

– Не знаю, – ответил он. Как мне показалось, отвечает честно. – Да какая разница? Во-первых, находка. Во-вторых, волшебная… Ну, наверное. Ну, и такой пустячок, стоит принять во внимание, что эта штука целиком из золота.

– Приятный пустячок, – согласился я, – Ладно, вылезаем? А то что-то как-то не совсем здесь радостно.

С той стороны, откуда мы пришли, донесся глухой грохот. Я дернулся, кожа пошла пупырышками. Вот оно, чего страшился…

– Там обвал, – сказал я обреченным голосом. – Не выбраться.

Он спросил недоверчиво:

– Какой обвал, какой обвал?

– Мощный, – сказал я зло. – Похоронивший нас. Теперь мы тоже мумии. Вот кто-то через тысячу лет обрадуется!

– Откуда ты знаешь? Такие почвы не обваливаются. Не так уж и глубоко мы забрались…

– Проверь, – сказал я. – Знаю, что говорю. Это всегда так. Если нет этих, что прибегут отнимать твою находку, то сама природа… ждет до этого момента.

– Дура она, – сказал он, – эта твоя природа.

– Она слепа, – согласился я. – И действует простым перебором…

Он соскочил с пьедестала, фигурка божка еще в ладони, но выхватил у меня из руки факел и с самым целеустремленным видом побежал вдоль стены.

– Ты чего? – спросил я.

– Если закрылось в одном месте, – крикнул он издали, – то откроется в другом…

– Ух ты, – пробормотал я, – кто из нас двоих изучал физику?.. Или это законы термодинамики?.. Даже политики… Я тоже посмотрю с этой стороны.

– Зажги другой факел!

– Обойдусь, – ответил я. – Я ленивый.

Фонарик в мобильнике достаточно мощный, но прожорливый, я сперва сузил конус света до узкого луча, потом уменьшил мощность до минимума, но только начал осматривать стены, как издали донесся торжествующий голос Фицроя:

– Я же говорил!.. Я же говорил?.. Ну почему глердесса Бланда не видит, какой я умный?

– Да дура она, – крикнул я. – Она ж красивая?

– Самая-самая, – ответил он, красные сполохи факела выхватывают его фигуру перед неровной трещиной в стене. – Несравненная!

– Ну вот, – сказал я, – чего ты еще хочешь… Ого!.. Пролезть можно. Давай, пойду впереди. Если что, отобьюсь.

– Давай, – согласился он. – Тебя не жалко, находка у меня. Только не оступись там.

Из щели навстречу мощно идет сухой воздух. Я протиснулся на три шага и сразу увидел огненный ручей, что вытекает из-под одной стены и уходит в отверстие под противоположной.

Ширина не больше полутора метров, перепрыгнуть легко, хотя нет разгона, а на той стене можно удариться о стену и рухнуть в этот поток жидкого огня.

– Приготовься, – крикнул я, – прыгать все-таки придется…

Я умолк на полуслове, на дне этого потока отчетливо проступил длинный меч с вычурной рукоятью. Сквозь огонь и дымок отчетливо не рассмотреть, но даже я, равнодушный к холодному оружию, ощутил великолепную завершенность и изящество оружия, которое кто-то бросил в ручей.

За спиной Фицрой спросил в нетерпении:

– Что, боишься прыгать?

Я с силой оттолкнулся и скакнул на ту сторону, стараясь проделать это по высокой дуге, чтобы огонь не подпалил копыта.

Фицрой прыгнул через секунду, мы вышли в неширокую пещеру, в дальнем конце которой забрезжил дневной свет.

– Ура, – сказал Фицрой с облегчением, – ура оврагам, что прокладывают такие глубокие траншеи.

В полутьме что-то мелькнуло, обдав меня запахом лесного зверя. Фицрой моментально пригнулся и выхватил меч. Я с пистолетом в руке присел рядом, до рези в глазах всматриваясь в сумрак.

– Оно быстрое, – произнес он напряженным голосом. – Очень быстрое.

– Я тоже, – ответил я.

Он посмотрел с сомнением.

– Оно быстрее. И умеет летать.

– Мои стрелы еще быстрее, – возразил я.

Он пожал плечами.

– Ладно, пошли. Я буду прикрывать справа. В таких делах помощь никогда не мешает.

Я трижды выстрелил, тень взвизгнула тонким голоском и пропала. Мы очень осторожно пробирались к свету, под ногами начали попадаться косточки мелких зверьков, комья сухой травы, мертвые птичьи гнезда, наконец рассмотрели ту дыру, что вывела на дно глубокого оврага.