Духарев убедился, что Илья усвоил весь набор: и мост, и лицом вниз, и качания головой, лежа на животе и выгнув спину. Вот это, кстати, у Ильи получалось прекрасно. Натренировался, когда учился бить лежа из лука.

– И так – пока силы хватает, а как закончится – еще раз двадцать, – напутствовал он. – А теперь умойся и ко мне наверх. О деле поговорим.

– Я привез в Моров две с половиной сотни кривичей, а уцелевших радимичей расселил по другим местам, – сказал Сергей Иванович. – Радимичи ненадежны, а после гибели Яроша у нас больше нет связи с лесовиками. Старостой над ними – Петр Головешка. Крещеный. Они там все крещеные, я проследил. Головешка – муж толковый, расторопный. Тебе понравится. Старшим над всеми я поставил Кулибу. Округу он знает, дружинников моровских тоже. И с кривичами ему будет полегче, чем с радимичами. Он ведь и сам кривич. Острог мы расширили, стены подняли, теперь это уже не острог, а крепость малая. И церковь теперь не снаружи, а внутри. Придет время, мы перенесем ее на старое место. Когда поймем, что край усмирен.

– Сколько людей у Кулибы? – спросил Илья.

– Вперед не забегай, – осадил его Духарев. – Дальше: постройки у пристани тоже защищены частоколом. С ходу их не взять, если стража будет бдительна и успеет закрыть ворота. Стрел и прочей оборонительной снасти везде довольно. У пристани всегда не меньше пяти дружинников, в крепости – не менее двух десятков. Я так велел. У Кулибы для разъездов осталось чуть больше полусотни. Немного, но я говорил с великим князем, и он добавил из своих еще три десятка. С полным обеспечением, так что Морову их кормить не придется. Земель распахали и засеяли много. Урожай хороший. На пару зим хватит и смердам, и воям. Заложили сады. Еще Кузьма, приказчик мой, подрядил две охотничьи артели сиверян: до зимы мясо запасать, а зимой меха.

– С местными они не зарубятся? – спросил Илья.

– Местных мы проредили немного. Когда я вернулся из кривичских земель, Развай и Турбой еще разок по ближним лесам прошлись, и с каждым – две полные сотни наших. Нашли с десяток лесных поселений и три капища. Капища разорили, с селений взяли оброк, но смердов не тронули. Тех, кто не противился.

– А были такие, что противились гриди? – удивился Илья.

– Дураков везде довольно, – усмехнулся Сергей Иванович. – Некоторых пришлось прибить, но большинство повязали, привезли сюда и продали ромеям.

– Ты ж вроде челядью не торгуешь, батя.

– А это и не торг. Это и так люди мои, – недовольно произнес Духарев. – Не убивать же их.

– Кому как. По мне, чем у ромеев на гребной скамье, так лучше умереть.

– Ну, ну. Теперь это твоя забота, – усмехнулся Духарев. – Хочешь – казни, хочешь – так отпускай. Твоя воля. Но это не всё. На тракте опять озоровать начали.

– Соловей? – вскинулся Илья.

– А я почем знаю? Может, и он. Хотя незамиренных язычников нынче везде хватает. И все они нам нагадить рады. У Кулибы пока в этом деле успехов нет. Я подсказал ему ложные обозы пускать: чтоб на возах вместо смердов – воины. Но никто не купился. Сам понимаешь: опытный человек воина от пахаря всегда отличит. Такие дела, сынок, – завершил Духарев. – Моров снова на тебе. Берешь?

– Беру, батя!

Еще бы не взять! Ежели там Соловей озорует, это… это прямо мечта сбылась.

– Учти: Моров твой, и ты должен быть там главным! – строго сказал Сергей Иванович. – Ты молод, да, а под началом твоим окажутся вои серьезные, опытные. Уверен, что захотят тебе указывать, как править и дела вершить. Так вот: не давайся. Ты – княжич Моровский, мой сын и наместник. Твое слово должно быть решающим. Кулиба – сотник добрый, но ему надо под началом быть. А то забудется, увлечется и будет, как той зимой. Кого великий князь над своими поставил, я не знаю, но тоже, думаю, не из последних. Вдобавок он не наш, а великого князя человек. Но вам, чтоб дело делать, надо едиными быть. И не просто едиными, а под тобой.

– Батя, я ж никогда такими воями не командовал! – запротестовал Илья. – Справлюсь ли?

– Ты, сынок, обороной командовал, когда у тебя под рукой смерды да холопы были. Поверь: воями управлять легче. Главное: сразу показать, кто вожак. Силой и умом ты не обижен. Обучен славно, и учителя у тебя были отменные. В боях тоже бывал и выжил там, где другие в Ирий… Тьфу, в рай отправились. Это главное. А если не знаешь чего, не стесняйся у других спросить. Но только после того, как себя над ними поставишь. Тогда их ответ будет для тебя не указанием, а всего лишь советом. А если и совета не понял, то спроси еще раз, построже, да в глаза при этом гляди внимательно. Пусть думают, что ты всё и так знал, но хочешь убедиться, что подчиненный тоже всё разумеет правильно, а не просто так болтает. Идея ясна, сын? – строго спросил Духарев.

– Да.

Раз батя велел, Илье остается только исполнить.

– Допустим. А теперь глянь вот на эту карту… – Духарев развернул перед Ильей разрисованный цветными чернилами пергамент. – Вот Десна, вот она в Днепр впадает, вот тут и Киев. А если вверх пойти, то вот Моров, видишь? Еще дальше – Чернигов. А вот сухой путь, тракт. И селища прибрежные. Красным – наши. Отмечены не все, только самые большие, а вот это…

– Леса, – пробормотал Илья.

Он был впечатлен. Зеленое пятно занимало большую часть пергамента. В сотни раз большую, чем узкая прибрежная полоска. Ближе к Чернигову обжитая полоска расширялась. Ближе к Киеву вообще расползалась просторно, пестря крохотными крепостицами и названиями селений и городков. Но там, где был Моров, обжитое место стягивалось в тоненькую нить.

– Да, леса, – кивнул Сергей Иванович. – И что там, под их сенью, нам, считай, неведомо. Разве вот деревеньки, которые мы этим летом нашли, да капища разбитые. Однако сам понимаешь: сегодня они здесь, а завтра – где угодно. – Сергей Иванович обвел пальцем кружок в полпяди. – Но это тоже наша земля, вернее, земля, которая должна стать нашей…

Он говорил еще долго. Илья слушал внимательно. Запоминал. Вникал.

– Просьбы есть? – высказав всё, что хотел, поинтересовался Сергей Иванович.

– Ага! – встрепенулся Илья. – Дай мне Маттаха!

– Машеговича младшего, что ли? Не дам. Нечего хузарину в лесу делать. В Диком Поле его место.

Илья вздохнул. Но спорить не стал. Отец был прав. Вон Стрижа как запросто в камышах зарезали. В лесу и в степи разная сноровка нужна.

– Ежели других просьб нет, тогда пошли, лук мой глянешь, – сказал, поднимаясь, Сергей Иванович. – Уверен: тебе понравится.

Понравился. И еще как. У самого Ильи лук был замечательный. Но этот! Потяжелей, конечно, но зато как силен! Рогатый степной, как и прежний, но если у того Илья тетиву накидывал запросто, то на этот вся сила и сноровка потребовались.

Но и бой у него был – загляденье. С трехсот шагов деревянную плашку тяжелой стрелой раскалывал. И пара стрел, выпущенная одновременно, не меньше ста шагов летела ровно и с полной убойной силой. А одной с тех же ста шагов Илья мишень из натянутого на бычий окорок панциря насквозь пробил.