Под текстом были расположены восемь белых пластинок с возможными ответами. Илья растерянно оглянулся, однако ничего, кроме молочно-белой стены, вокруг него не было.

– Вот дьявол, – растерянно пробормотал он, – что за неумные шутки?

На его риторический вопрос никто, естественно, не ответил, и он, чтобы как-то разрядить обстановку, ткнул пальцем в прямоугольничек с надписью «Франция». Через несколько мгновений вместо плаката вновь показалась входная дверь. Только тут Хромов заметил, что на ее обратной стороне тоже была надпись. Ничего хорошего она не предвещала, но шанс все же давала. «У вас есть еще одна попытка, последняя», – прочитал Илья.

«Вот незадача-то, – подумал он. – С одной стороны, мне как бы показывают, что я могу беспрепятственно выйти отсюда, а с другой – ситуация напоминает мне о том, что некогда случилось с мышкой, забравшейся из любопытства в мышеловку».

Отдернув протянутую было к двери руку, Илья повернулся кругом, всем своим видом показывая, что готов использовать свою последнюю попытку. Вновь на четверть оборота продвинулся круглый тамбур, и вновь он увидел плакат со считалкой.

«Что ж, – не на шутку обозлился бывший майор, а ныне капитан Пухов, – за дурачка меня, значит, держите? Ладно, сейчас посмотрим, кто есть кто!»

Он еще раз чуть ли не по слогам прочитал надпись на плакате.

«Ну хорошо, – принялся выстраивать он логическую цепочку рассуждений, – допустим, король и королевич на престоле вполне естественны, царевич тоже. В таком случае имеется в виду трон как символ королевской власти. Но при чем тут сапожник… или, скажем, при чем же здесь представители других профессий? Какое они имеют отношение к “златому крыльцу”? Впрочем, почему я решил, что если крыльцо золотое, то это непременно царский трон. Нет, мой подход в принципе неверен. Крыльцо, крыльцо. Может быть, отгадка именно здесь. Крыльцо, ступеньки, – принялся перебирать Илья, – что же еще можно припомнить на эту тему? Балкон, лоджия, светелка, вообще возвышенное место, портал, паперть, черт побери. Ладно, отложим. Попробуем подъехать к проблеме с другой стороны. Допустим, имелось в виду некоторое возвышенное место, используемое не главами светских государств, а церковными служителями. Буддизм, мусульманство, православие. Но вроде бы никаких золотых “амвонов” там нет. Может быть, католики? Стоп, стоп. Что-то подобное есть в Ватикане. Да! И кажется, то место, с которого глава Католической церкви произносит свои проповеди, действительно называется золотым. А среди пап, в чем я совершенно уверен, были представители как царствующих фамилий, так и простые свинопасы. Наверняка и сапожник среди них затесался», – решил Илья и, утерев рукавом выступивший на лбу пот, нажал на клавишу с надписью «Италия».

Реакция «эмалированной кружки» была незамедлительной. Зажужжали невидимые шестерни, плакат с головоломкой уполз в сторону, а вместо него через несколько секунд с другого бока выскользнула стальная дверь со световым табло, на котором горела красная надпись: «Наберите ваш личный код – 130054».

Справа от табло находилось небольшое устройство, похожее на телефонный номеронабиратель, и Илья набрал на нем высвеченный номер. В окружавшей его тишине щелкнул электромагнитный замок, и стоящая перед ним преграда слегка сдвинулась в сторону.

«Вот и все, – подумалось ему, – добро пожаловать, Илья Федорович, в новую жизнь».

Он толкнул дверь, и перед ним открылась широкая бетонная лестница, круто уходящая вниз. Спустившись до ее конца, Илья обнаружил там еще одну, массивную стальную заслонку, более подходящую для бомбоубежища. Справа от нее располагался знакомый номеронабиратель. Решив, что присвоенный ему код сработает и сейчас, Илья без колебаний отстучал на клавиатуре шесть цифр. Многотонная махина легко скользнула в сторону, и на Илью пахнуло запахом застарелого пота, сгоревшего кофе и свежевычищенных сапог. Слабое жужжание вентиляторов, стук пишущей машинки и чьи-то неразборчивые голоса показали ему, что он снова вернулся в мир людей.

Круг его замкнулся. Бывший майор ФСБ Илья Федорович Хромов так и остался на последней ступеньке бетонной лестницы. Новоиспеченный же капитан танковых войск Василий Степанович Пухов изобразил на лице беззаботную улыбку, показывающую всякому, что ему все нипочем и, вздохнув полной грудью, бодро шагнул через высокий стальной порожек. По простоте душевной он полагал, что самое сложное испытание осталось позади и он прибыл к новому месту назначения. В действительности же он прибыл в такую точку во времени и пространстве, за которой для него начинался совершенно иной мир. В этом мире его ждали и невероятные открытия, и совершенно необычные приключения, и, как оказалось, совсем другая, фантастическая судьба.

Стальная заслонка тем временем распахнулась полностью, и, как с трапа самолета, Хромов шагнул вперед. Прямо перед собой он увидел узкую, как бы вдавленную в стену, нишу, в которой монументально, словно только что спаливший Рим Нерон, стоял крепкого сложения высокий мужчина с медно-рыжими волосами, скуластым, веснушчатым лицом. Одет он был в спортивный костюм. С видимым сожалением оторвав взгляд от монитора, который располагался сбоку от него на небольшой дюралевой стойке, он шагнул навстречу Илье.

– Василий Степанович? – полувопросительно-полуутвердительно сказал он, протягивая ему ладонь, более смахивающую на доску для отбивания мяса.

– Он самый, – не по уставу ответил Илья, отвечая на рукопожатие.

– Милости прошу к нашему шалашу, – произнес рыжеволосый, энергично увлекая Илью за собой по коридору. – Зовут меня Андрей Петрович, – представился он. – Фамилия Вронский. Борис Евсеевич попросил меня ввести вас в курс дела и особо предупредил, что времени у нас в обрез, и на все про все отвел примерно месяц. К Новому году у нас с вами должно быть все готово, – без умолку тараторил Андрей Петрович, – общий план поисковых мероприятий, люди, материалы, связь, маршрутные листы…

– Да, но я не очень… – озадаченно попытался вставить слово Илья.

– Ничего, ничего, Василий Степанович, – пресек тот его робкую попытку выяснить, о чем, собственно, идет речь, – сначала я, с вашего позволения, посвящу вас в суть дела, а потом вы можете задавать любые интересующие вас вопросы. А то боюсь упустить что-нибудь существенное.

Илья кивнул, посчитав, что времени у него и в самом деле будет достаточно.

– Так вот, – продолжил Вронский, открывая перед ним дверь в большое, абсолютно круглое помещение, уставленное непонятного назначения электронными стойками. Он с грохотом подтянул к себе металлический стул и жестом пригласил Илью садиться. – У нас, как видите, сегодня тихо, поскольку большинство свободных оперативников все еще на Муромском полигоне. Это даже хорошо, а то бы нам не дали спокойно побеседовать. Новички у нас здесь появляются крайне редко, и внимание к ним обычно чрезмерное. Прежде всего, я расскажу вам об общем устройстве всего нашего сообщества. То, что вы вокруг себя видите, только небольшая часть довольно разветвленной системы. Организация наша, как вам, может быть, известно, юридически длительное время подчинялась Тринадцатому управлению КГБ, но на самом деле практически пятьдесят лет нас курировал один из членов политбюро. Но времена изменились, и по-прежнему входя в состав ФСБ, мы, выпав из рук партии, действуем теперь более по привычке, так сказать, на свой страх и риск. Денег мы ни у кого не просим и со своими проблемами высоким начальникам не надоедаем. Наша команда официально называется «Вторым отделом технического контроля» и состоит из трех небольших подразделений. Первая – группа связи и информации. Ее задача – получение первичной информации, обработка и хранение массивов данных, налаживание связи между центральной базой и удаленными подразделениями или даже отдельными оперативниками. Вторая – оперативная группа, в которую, кстати, входим и мы с вами. Оперативники разрабатывают и осуществляют все мероприятия той или иной операции, ездят в командировки, короче говоря, несут на себе тяготы службы. Третья – группа технической поддержки, поскольку ее сотрудники имеют дело со всевозможной аналитической аппаратурой и приборным парком. Они же заведуют оружием, спецснаряжением и тому подобным хозяйством. А такое корявое и неконкретное название нашей организации объясняется лишь желанием не привлекать ничьего внимания.