– Ты хочешь сказать, что, возможно, бросишь писательскую деятельность?

Эрик опустил голову, продолжая играть с кофейной чашкой.

– Возможно. – Он поднял взгляд на Джека. – Ты считаешь, что это глупая идея?

Теперь пришел черед Джека пожимать плечами.

– Это твоя жизнь.

– Но?

– Я не знаю. Кажется, ты внезапно обрел все сразу. Ты получил возможность делать то, что хочешь, и не опасаться разоблачения. А благодаря шумихе, которую устроила пресса, твоя популярность взлетела до небес. Твои книги точно станут бестселлерами.

– Я знаю, я и об этом думал. – Эрик бросил взгляд на часы и поднялся со стула. – Нам пора на самолет. Затем мы должны будем подготовиться к шоу «Чак и Вики».

Джек встал. Он видел, что Эрик хочет сменить тему, и готов был ему подыграть. Однако как его друг он обязан был высказать то, что у него на душе.

– Ты должен поступать так, как тебе нравится. Ты заслужил это право. Но прошло всего несколько недель. И мы пока не выбрались из нынешней переделки. Просто не принимай поспешных решений, ладно?

В конференц-зал влетела Валери:

– Ребята, вы готовы? Машина ждет. Вы все обсудили?

– Все, что действительно важно, – ответил Эрик, а затем, обращаясь к Джеку, сказал: – Не буду, если и ты не будешь, – и указал глазами на Валери.

Джек усмехнулся и придержал дверь, пока все они выходили из помещения. «Да, немногого стоит мое умение давать советы! Или принимать их», – подумал он, глядя на Валери, которая шла впереди него. Из-за того, что он не смог вовремя заткнуться, им предстоит провести бок о бок следующие три дня.

Вопрос в том, сможет ли он совладать с собой, не пытаясь уговорить Валери соединить другие, более желанные части тела.

Через семь часов Джек сидел в гримерной студии «А». Пока его волосы укладывали с гелем и пудрили лицо, чтобы кожа не блестела, он наблюдал за Валери. Девушка просматривала гардероб, который Джен подготовила для поездки в Нью-Йорк. Из-за грозы их самолет вылетел с опозданием из Национального аэропорта[32], а потом наземные службы задержали посадку по прибытии в аэропорт Ла-Гуардиа[33]. Они не успели зарегистрироваться в гостинице и вместо этого сразу поехали на студию со всем багажом. Валери вытащила чемодан Джека с одеждой – естественно, не тот, который собирал он сам, поскольку его личные вещи Эрик увез в отель «Плаза», равно как и остальные сумки. Кстати, об Эрике...

– Где Эрик? Почему он еще не вернулся? Конечно, Брис не самый большой парень в мире, однако я уверен, что Эрик не засунул его в чемодан вместе с одеждой.

Валери улыбнулась, но через мгновение снова принялась сортировать наряды, что-то бормоча себе под нос. Она разнервничалась во время перелета, и в конце концов Джек с Эриком молча уткнулись в развлекательный журнал для пассажиров, дабы избежать очередной лекции.

– Кстати, вы заметили, сколько из этих чемоданов принадлежало ему? Господи, можно было подумать, что это у него выступление. Никто и не догадывался, что он такой модник. Этот щеголь был нагружен одеждой, как лошадь. А я-то считал, что это образное выражение.

Мужчина-парикмахер уложил последнюю прядь волос и усмехнулся:

– Милый, иногда одежда действительно красит человека. – При этом он выразительно посмотрел на полинявшие джинсы Джека и его мятую рубашку, затем отвернулся и принялся собирать свои инструменты.

Гримерша тоже сделала последний взмах большой мягкой кисточкой, которой она пудрила Джеку лоб, и, наклонившись к нему, шепнула:

– А иногда совершенно безразлично, во что мужчина одет. – Она подмигнула ему и начала складывать свои вещи в черную холщовую сумку огромных размеров. – Скоро они тебя позовут, ясно, дорогой?

– Спасибо за помощь, – ответил Джек, улыбнулся и подмигнул, краем глаза заметив, как Валери возвела глаза к потолку. Когда гример и парикмахер ушли, он смог наконец взглянуть па себя в зеркало. – Может, я поспешил. Неужели это модно? По-моему, я мог просто не причесывать волосы, когда проснулся сегодня утром, – результат был бы тот же.

Валери довольно долго рассматривала его, потом сказала:

– Не трогай прическу. И не размажь косметику. Мужчины. Вы хуже, чем младенцы.

– Забавно, я думал, ты будешь дергаться больше, чем мать, чье дитятко впервые декламирует стихи со сцены. Судя по всему, прическа и грим мне идут. – Джек откинулся на мягком стуле и положил ногу на ногу. – Итак, мамочка, что я надену по торжественному случаю? – Он стиснул руки. – Как ты думаешь, я им понравлюсь? Понравлюсь ли я им на самом деле?

– Я не хочу нервировать или расстраивать тебя, но ты понимаешь, что сегодня предстанешь перед миллионами людей? Может, ты прекратишь наконец валять дурака?

– Ну, прости за то, что я попытался хоть как-то разрядить атмосферу. Может, ты наконец поймешь, что твое напряжение и беспокойство плохо на меня влияют?

Валери вытащила из чемодана пару черных брюк и голубую хлопковую рубашку с коротким рукавом, украшенную однотонной синей вышивкой в гавайском стиле, затем повернулась к Джеку:

– Да, я вижу, как ты волнуешься. Даешь непрошеные советы персоналу, флиртуешь с гримером. Ты прямо комок нервов!

– Я лезу с непрошеными советами, только когда нервничаю, – возразил молодой человек с преувеличенной серьезностью.

Валери не выдержала и улыбнулась:

– Ладно, ладно, извини. Я просто боюсь, что ты воспринимаешь все слишком легкомысленно. Это невероятно. Это грандиозно.

– Мне нравится, когда женщины говорят мне об этом.

– Видишь? Именно это я имею в виду.

Джек оттолкнул стул. Он взял рубашку и брюки у Валери, повесил их на вешалку и потянулся к девушке.

Валери отступила на шаг.

– О нет. Пожалуйста, без рук. Я не выдержу, если ты ко мне прикоснешься. Не сейчас и уж точно не здесь. Кроме того, ты должен перео...

Не дав ей договорить, он заключил ее в объятия и поцеловал. Валери вцепилась в его рубашку, но он не мог понять, хочет она его оттолкнуть или, наоборот, притянуть ближе. Главное, она не сопротивлялась. И когда Джек поднял голову – на несколько секунд позже, чем планировал, – они оба тяжело дышали.

– Немедленно прекрати это, – потребовала Валери, но Джек не мог воспринимать серьезно слова, слетавшие с губ, которые он только что поцеловал.

– Я лишь хотел помочь тебе освободиться от подавленных негативных эмоций.

– Ага. Высокомерный, самонадеянный, сексуальный... и бескорыстный. Понятно, почему я не могу устоять.