– Вот, принесли вам подарочек. От всей души! – пробасил плотный пожилой мужчина с усами, похожий с виду на отставного армейского старшину. – Не обессудьте!

Мияма принял из рук усатого большой пластиковый пакет, обнаружив в нем литровую бутыль «Праздничной» и шоколадного зайца в прозрачном футляре с умильным выражением на морде. Поскольку подарки при знакомстве составляли неотъемлемую часть японского этикета, профессор более ни секунды не колебался.

– Я вам очень благодарю! – чинно поклонился он, доставая сафьяновый футлярчик с визитными карточками. – Вот, пожалуйста, мои карты. Профессор Кудзуо Мияма, Университет Иностранных сношений.

Гости приняли карточки и не глядя рассовали по карманам. Мияма продолжал стоять в легком полупоклоне, явно чего-то от них ожидая. Догадавшись, высокий брюнет смущенно переступил с ноги на ногу и, снова кашлянув, пояснил:

– Видите ли, господин профессор, как-то так получилось, что мы оставили наши карточки дома.

– Все? – удивился японец.

– Все, – подтвердил брюнет. – Рассеянность, знаете ли. Извините. Придется обойтись без них. Если можно, мы хотели бы с вами побеседовать в располагающей обстановке, где бы нам никто не помешал. Так много наболевших вопросов!

– Хорошо, господа, но могу ли я узнавать, кто меня приглашает на беседку? – осведомился Мияма, весьма удивленный и слегка встревоженный немыслимым для японского быта отсутствием карточек у всех пятерых. – У нас приняли обедать только со знакомыми!

Низенький плешивый гость в очках с игривой зеленой банданой на шее, одетый в кожаный пиджак с чужого плеча, решительно выдвинулся вперед, оглянулся по сторонам и интимно прошипел профессору на ухо, делая интервалы между словами:

– Вынуждены работать под прикрытием. Мы представители оппозиции. Очень нужно с вами кое-что обсудить. Конфиденциально. Дело жизни и смерти! Здесь слишком много глаз. Вы нас очень, очень обяжете, профессор! Согласны?

Мияма взглянул на пакет с водкой и зайцем. Ну, если уж речь идет о жизни и смерти…

– Хорошо – вздохнул он. – Только я ни в каких конспирациях не принимаю. Имейте виду.

– Нет-нет, – замахал руками плешивый. – Ни в коем случае. Никаких заговоров, все совершенно легально. Хотя и внесистемно. У нас тут рядом, на Садовнической, так сказать база. Домашний ресторанчик. Держит наш человек, в прошлом депутат госдумы второго созыва. Никого лишнего, все свои. Может быть, и вам будет интересно познакомиться с нашей программой.

Мияма не питал никакого интереса к программе внесистемной оппозиции, но вежливо наклонил голову, чтобы не обидеть собеседника.

– Вот и ладненько! – с облегчением выдохнул усач. – А то мы уж и не знали, с какого бока к вам подкатить. Боялись, откажет еще. А вы-то вон… Вижу, наш человек!

Профессор снова вежливо наклонил голову.

– Так чего же мы ждем? Идемте, господа! – мажорно пропел четвертый гость с короткой стрижкой и большой круглой серьгой в ухе, который при ближайшем рассмотрении оказался женщиной. – А пакетик можно пока у портье оставить.

На даме был кричащий ультрафиолетовый брючный костюм, под которым виднелась сорочка с черным галстуком, лежащим на пышном бюсте. Пятый член делегации во время переговоров стоял молча, сунув руки в карманы вязаного кардигана, с нарочито отрешенным выражением лица – вероятно, размышлял о чем-то возвышенном. Может быть, о судьбе России. Мияма отметил про себя, что составить его словесный портрет по описанию было бы практически невозможно.

Вся компания вывалилась из стеклянных дверей «Балчуга» и буквально через несколько минут уже рассаживалась за сдвинутыми столиками в ресторанчике «У Жоржа». Это было уютное с виду, скромное семейное кафе на десять столиков, обставленное в стиле ретро: книжные полки с Большой Советской энциклопедией, полными собраниями Толстого, Достоевского, Чехова, Горького, Бунина, Есенина и Брежнева по стенам, телевизор Рубин на этажерке в углу, старые подборки журналов «Континент» и «Хроника текущих событий», пишущая машинка «Эрика» на тумбочке и физическая карта Советского Союза в качестве фона для бутылок за стойкой бара.

У входа гостей приветствовал сам Жорж, хозяин ресторанчика, известный в миру как Георгий Перегудов, один из авторов незабвенной программы экономического взлета 500 дней, с треском провалившейся в начале девяностых, а также глобального проекта поворота денежных потоков из недр Сибири на дальний Запад. Уже через три года после вступления в большую политику Жорж Перегудов, долларовый мультимиллионер, баллотировался в Думу от Ямало-Ненецкого округа. Его головокружительной карьере помешала афера с кобальтом, в которой Жорж попытался кинуть крупного чина из Конторы на девятизначную цифру, за что был примерно наказан судебным процессом и конфискацией имущества.

Отсидев пару лет, Жорж вышел из исправительного заведения, позиционируя себя как борца за свободу и гражданские права. С него взяли подписку о невыезде и поставили на счетчик, обязав расплатиться по старым долгам. Забрали всё. Пришлось бросить политику и идти в ресторанный бизнес, но амбициозному антрепренеру этого было мало. Решив отыграться по-крупному, Жорж сошелся с деятелями внесистемной оппозиции и даже подкармливал их иногда у себя за счет заведения в надежде на министерский пост в новом правительстве. Правда, сейчас, в связи с приближением к Земле чужеродного небесного тела, горизонт сужался, но Перегудов считал, что надежда умирает последней.

– Добро пожаловать в наше заведение! – громогласно возгласил он, распахивая створки дверей. Рассаживайтесь поудобней, дорогие друзья и единомышленники! Позвольте вам предложить обед по нашей бесценной гала-программе, то есть без ценников.

Довольный своим дежурным каламбуром, Жорж хохотнул, качнув внушительным брюхом, и отправился на кухню.

– Не возражаете, если мы вас будем называть просто Мияма-сан? – заметно осмелев, обратился к японцу плешивый, пока тройка официантов священнодействовала вокруг них.

– Не возражаю, – ответствовал профессор, с уважением оглядывая собрания классиков, а заодно оценивая количество и качество выставленных на стол бутылок. – У нас так вообще приняли называть.

– Вот и отлично! А меня зовут Михаил Степанович. Можно просто Михаил. Фамилия моя Дронов. Может быть, слышали? Партия «Левобережье». Правда, в Думу мы не прошли…

– А я Антон. Антон Провальный. Ну, вы, наверное, знаете… – высокий брюнет полез с дальнего угла с протянутой рукой.

– Парщиков. Степан. Лидер Союза левых сил, – представился усач.

– Инесса Фукс, шеф-редактор телеканала «Туман», партия «Апельсин», – деловито отрапортовала девица в твидовом костюме, оказавшаяся по правую руку от японского гостя.

– Николай Иваньков, Российская социал-демократическая партия, – без тени эмоций промолвил сидящий слева от Миямы человек в обвисшем сером кардигане, уставившись во включенный телевизор с заглушенным звуком. – Я, собственно, оппозиция почти системная, но тоже примыкаю…