Мастер недоверчиво смотрит на меня, но решает, похоже, не ловить меня на откровенной лжи.

— И насколько серьезно повреждение? — хмурит брови он.

— Похоже, несколько серьезнее, чем мне показалось вначале, — признаюсь я.

Нога начинает неметь: неправильно стоящий сустав, наверное, пережимает какой-то важный сосуд. Нехорошо.

— Стопа… Я ее не чувствую…

— В лазарет, — подхватывая меня на руки, оповещает Хаган Ирэ.

Я инстинктивно хватаюсь за его плечо.

— НЕТ! — мой шепот больше похож, как отчаянный крик. — У нас дело. И нам надо его завершить.

Секунду в полковнике борются долг и желание. Он явно хочет раскрыть заговор против меня, но должен позаботиться и о моем здоровье. Чтобы помочь принять ему правильное решение, я словно невзначай дотрагиваюсь пальчиком до его челюсти, покрытой колючей несколькочасовой щетиной. Наверное, у Арана такая же жесткая… Я спешу себя одернуть. Хватит! Хватит об этом думать. Мы с ним все решим потом. Уверена, произошедшее было просто каким-то недоразумением.

Тем временем Хаган Ирэ сдается на милость победителей — то есть, меня и своего желания.

— Провалитесь вы, Мари, — зло бурчит полковник, направляясь со мной на руках дальше.

Мы спускаемся на этаж ниже и через минуту оказываемся в спальне куратора. Он усаживает меня на свою кровать и сразу отстраняется, будто бы намеренно хочет оказаться как можно дальше.

— Почему вы сразу не сказали?

— Потому что забыла о ней, — честно отвечаю я, кивнув на ногу. — И потому что вы тогда не взяли бы меня с собой.

Эти постоянные качели нашего друг другу обращения — то на «вы», то на «ты» привели к тому, что я все же теперь пытаюсь быть с ним честнее. С одной стороны, он остается старшим по статусу, преподавателем, с другой — уже и чужим полковника я назвать не могу.

— Ладно, — говорит мастер. — Давайте я посмотрю.

Мастер Ирэ опускается передо мной на колено.

— Не злись, — одними губами шепчу я и протягиваю мужчине больную ногу.

— Вы что-то сказали? — переспрашивает он, аккуратно задирая вверх мою штанину.

— Нет, — вздыхаю я, когда его пальцы добираются до травмированной щиколотки. Нет, мне не больно, но его прикосновения вызывают во мне некий протест. — Просто вырвалось от боли.

— Вы сказали это вашему призраку, не так ли? — не глядя на меня и ни на мгновение не прерывая манипуляций с ногой, продолжает допрос Хаган Ирэ.

— Мастер, не думаю, что вас каким-то образом это касается, — мне и так не нравится, что он знает об Аране, а теперь он еще и поговорить о нем решил. Отлично.

— Почему он должен злиться? — его ладони методично ощупывают мою ногу, а я продолжаю нервничать. — Какие отношения вас связывают?

— Напомните, как это вас касается? — уточняю я.

— Вы влюблены в призрака? — не обращая внимания на мой вопрос, мастер задает следующий.

— Идите, к демонам, Хаган! — я пытаюсь выдернуть ногу, но он мягко ее удерживает. — В кого бы я ни была влюблена: в призрака, человека или самого огненного кота — это не ваше дело!

— Значит, огненный кот все же в Крепости?

— Что?! С чего вы это взяли? — возмущаюсь я, мысленно костеря свой длинный язык.

— С того, что вы только что признались, что можете быть влюблены в огненного кота, — он с силой дергает ногу, вправляя кость. — А с чего бы вам так говорить? Подобные чувства были бы невероятны для вас, Мари, ведь об огненных котах вы могли слышать лишь из военных сводок. Только если, конечно, вы не знаете огненного кота лично.

— Я не знаю никакого огненного кота лично! — зачем вообще я с ним пошла?

— А я думаю, знаете. И я полагаю, вы действительно в него влюблены, Мари, — Хаган Ирэ глядит прямо в мои глаза.

Он все еще удерживает мою ногу, большим пальцем выводя на коже узоры.

— Вы. Ошибаетесь, — чеканя слова отвечаю я, стараясь не показать в моем взгляде панику, которая на самом деле захватывает меня.

— Нет, Мари, — улыбается полковник. — Я уверен, что в этот раз я не ошибся.

Я смотрю на него и думаю, как же я могла так подставить Аэрта? Безголовая, беспечная идиотка! Он меня спас, доверился мне, а я… Не выдерживает даже Аран.

— Тебя провели, как девчонку, — звучит над моим ухом.

Я чуть не отвечаю, что я и есть девчонка, и, что если такой умный, то мог бы и подсказать, в какую ловушку я сама себя загоняю, но молчу.

— Вы не замечали, Мари, что вокруг вас очень много странного? — мастер, не глядя на меня, достает свой лоскут ткани и фиксирует сустав. — Призраки, огненные коты, порталы, загадочные подземные озера… Это немного слишком. Даже для такой, как вы, не находите?

— Мастер, чего вы хотите?

— Правды, Мари. Только ее, — он еще раз проверяет повязку и, удовлетворенно кивнув, бережно опускает мою ногу на пол. — Идем?

— Держи с ним ухо востро, — вовремя советует мой воин. — Я ему не доверяю.

Киваю обоим и, вслед за куратором, отправляюсь на поиски правды.

Мы идем молча, нога почти не беспокоит, и это позволяет мне погрузиться в свои мысли, наполненные самобичеванием, досадой и отчаянным непониманием причинно-следственных связей, происходящих вокруг меня событий. Я понимаю, куда мы держим путь, только тогда, когда мы сворачиваем на лестницу, ведущую к жилым комнатам факультетов Искусства переговоров и факультета Тактик и стратегий ведения боя.

— Жилой корпус? — нарушаю молчание я.

— Да, — кивает куратор, галантно пропуская меня вперед.

— Почему туда?

— Потому что огненный кот убил не всех, — лукаво улыбнувшись отвечает Хаган Ирэ.

Меня бросает в жар. Как не всех? Если сейчас мастер Ирэ допросит оставшегося, то он сразу же скажет, что там произошло. Стараясь держать себя в руках, я с долей раздражения в голосе спрашиваю:

— А какое отношение ко мне имеет то, что произошло на полигоне? — я все еще лелеяла надежду, что, когда мастер звал меня на подвиги, он имел в виду вовсе не самое последнее покушение.

— Вы там были, — просто отвечает куратор, руша мои светлые надежды. — Вы и ваш кот. И я бы убил его сразу, но… мне непонятно, почему он дрался за вас? Почему не ушел сразу после случившегося? Кадет Ивес ведь не мог не понимать, что я обо всем догадаюсь. Единственное, почему он мог остаться — это если он точно знал, что я его не убью. Он умный парень, и я не верю, что его знание основывалось только на надежде.

— Я не понимаю, о чем вы говорите, — упрямствую я.

Мы проходим дверь, за которой скрывается лестница, ведущая в мою старую комнату. Я с сожалением вздыхаю. Как же все просто было, когда я там жила.