Между тем обстановка требовала расширить контакты с верхнедонскими мятежниками и подчинить их действия общему плану антибольшевистских сил на Юге России. Английский военный представитель генерал Бриггс настоятельно советовал Сидорину послать новую миссию на Верхний Дон и даже обещал для этой цели специальный самолет.

Повстанческим командованием, в свою очередь, был отдан «Приказ № 11 по войскам Верхне-Донского округа» от 30 апреля (13 мая) 1919 г.: «Ввиду того, что предполагается частый прилет наших аэропланов, приказываю всякую стрельбу по аэропланам, не сбрасывающим бомбы, не производить»[377].

В ночь на 28 апреля (11 мая), еще до возвращения самолета, конница Абрамова начала переправу. Место было выбрано против хутора Перебойный Гундоровской станицы, где у красных постоянного наблюдения за рекой не было, а Донец – «не широк, глубина доходила до пуза лошади»[378].

Был собран заранее изготовленный из пролетов мост, по которому казаки перевели лошадей. Артиллерия перевозилась на паромах. К рассвету успел переправиться авангард – 78-й конный полк П.В. Савельева и 7-я батарея Бугураева. 20 орудий под общим командованием войскового старшины А.А. Упорникова были поставлены на закрытой позиции на правом берегу реки, чтобы прикрыть отход в случае неудачи. Около орудий сосредоточилась основная масса конницы, чтобы переправиться в случае успеха.

Красное командование отреагировало: «Противник сосредоточил значительные силы в районе Северского Донца между Гундоровской и хутором Хрящеватым, видимо, с целью прорвать наш фронт в направлении Миллерово – Глубокая для поддержки повстанцев, связь с которыми, судя по последним активным действиям повстанцев в юго-западном направлении, очевидно, у него имеется. Частью сил противник переправился на левый берег Донца в районе Нижне-Грачинский – Уляшкин»[379].

Авангард казаков повел наступление в сторону Каменской. «Захват противником станицы Старо-Каменской, – писали советские военные историки, – означал бы захват всех переправ в тылу Каменского плацдарма, что могло бы привести к окружению расположенных на нем частей»[380].

Красные оставили Каменский плацдарм. Навстречу казакам Абрамова выступили два полка пехоты с двумя батареями. Завязался бой. Казаки вернулись на правый берег Донца, хотя орудия Упорникова и разбили одну батарею красных.

На другой день генерал Абрамов сказался больным, он говорил, что задача не по его летам, что ее должен выполнять молодой кавалерийский начальник[381].

В командование группой вступил по старшинству генерал Секретев.

Александр Степанович Секретев (12.08.1882 —?) – казак станицы Нижне-Чирской, закончил Донской кадетский корпус и Николаевское кавалерийское училище (1901), выпущен хорунжим в лейб-гвардии Атаманский полк. Участник русско-японской войны в рядах 2-го Верхнеудинского полка Забайкальской казачьей дивизии. После войны возвратился в Атаманский полк. В 1907 г. уволился по болезни, в 1909 г. вновь поступил на службу. Прекрасный спортсмен. Занимал 1-е место на окружных скачках 2-го Донского округа. Мировую войну начал подъесаулом 16-й отдельной сотни. Во время войны заслужил орден Св. Владимира 4-й степени и Георгиевское оружие за разведку и уничтожение заставы противника 4 сентября 1914 г. В конце войны – войсковой старшина, командир 24-го Донского полка (с 20 сентября 1917 г. по 16 февраля 1918 г.).

В Гражданскую войну воевал под Царицыном. С 24 апреля по 20 августа 1918 г. командир 1-го конного полка Чирского фронта; с 20 августа по октябрь 1918 г. – начальник Курмоярского отряда; с 1 ноября 1918 г. по 12 мая 1919 г. – начальник 12-й конной дивизии; с 12 мая по 5 августа 1919 г. – начальник конной группы; с 5 августа по эвакуацию – начальник 9-й конной дивизии.

В «японскую» войну ранен 1 раз, в «германскую» – 2, в гражданскую – 6.

Современник вспоминал: «Генерал Секретев в бою был храбр и спокоен. Всем был доступен, в обращении был прост, а не “самодур”, как некоторые другие начальники. Он всегда выслушивал мнение и младших командиров, его никто не боялся и, когда надо было, к нему все шли свободно – и офицеры и казаки. Он любил и берег казаков, на “убой” никого не посылал, и те платили ему тем же»[382].

По инициативе Секретева было изменено место прорыва фронта. Он предложил рвать его восточнее Гундоровской и Каменской, возле станции Репной. Возможно, во внимание был принят присланный повстанцами план маршрута в случае их прорыва навстречу Донской армии. Для передислокации нужно было время.

2 (15) мая еще один самолет (летчики поручик Веселовский и подпоручик Бессонов) вылетел на связь к повстанцам.

С самого начала контактов лидеры донской контрреволюции начали сложную дипломатическую игру по отстранению повстанческого руководства от власти. На данном этапе была поставлена цель оказания всемерной помощи «крайнему течению» и перетягивания на свою сторону повстанческого командования, обладавшего реальной властью на территории мятежников. Первым шагом здесь было присвоение чина есаула повстанческим командирам, которые отменили в своей армии погоны, чины и титулование.

Под предлогом, что Тарарин «под наплывом впечатлений и переживаний… не успел собрать многих необходимых сведений, крайне интересовавших штаб…», потребовался новый полет к восставшим, причем летчику и наблюдателю были даны руководящие указания по вопросам, которые надлежало выяснить. На сей раз вылетели не казачьи офицеры, а лица «нейтральные», представители Донской армии, но не казаки – поручик Веселовский и подпоручик Бессонов (о важности миссии можно судить по тому, что Веселовский впоследствии, уже в чине капитана, обеспечивал связь Деникина с уральцами и был послан для связи к Колчаку). Летчики везли три письма, составленных довольно хитро.

Кудинов в свое время проигнорировал Верхне-Донское окружное совещание и послал донесение командующему Донской армией и копию – председателю Круга. Ни один из адресатов Кудинову не ответил, избегая устойчивых контактов и тем самым возможных обязательств перед верхнедонским командованием. «Командующему войсками Верхне-Донского округа» направил письмо Донской атаман А.П. Богаевский. Не обращаясь ни к кому конкретно, Богаевский констатировал, что «почти 2 месяца тому назад мы с радостью услышали о восстании своих братьев казаков Верхне-Донского округа против красных насильников».

Письмо заканчивалось призывом: «Держитесь, братья. Бог вам на помощь…»

Войсковой круг, к председателю которого обращался Кудинов, ответил туманным посланием «Казакам восставших станиц»: «Привет вам и низкий поклон, герои братья-казаки! С великой радостью услышали мы весть о вашем восстании…»