— Закрой рот, а то докричишься у меня…

Странно: это подействовало. Тамила всхлипнула, вмиг перестала кричать, только стояла, окруженная заключенными, и тяжело и шумно дышала, выдыхая воздух с громким присвистом.

— Ну, гражданин майор, так что мне теперь с тобой делать? — вопрос Червоного был риторическим, приговор начальник лагеря получил давно, так сказать — заочно.

Червоного и других ответ не очень интересовал. Но вдруг сзади послышалось хрипловатое:

— Не знаешь — так я знаю!

Из темноты надвинулась группа воров — не очень большая, человек десять. Впереди шел Коля Тайга: снятые с кого-то светлый офицерский полушубок вместо бушлата, бурки и старая шапка-ушанка на голове. Вор игрался пистолетом, тоже, видимо, отобранным у убитого офицера. Немного позади шел Шарик с винтовкой на плече. Остальные блатные держали наготове заточенные железки: видно, не все вооружились вовремя.

— Здорово, бродяги! — рявкнул Тайга, и в его голосе слышалась неприкрытая веселость. — Молоток, Червоный! Я с самого начал знал: этот хитрый хохол втянет-таки всех в знатную бузу!

— Тебе чего надо? — Данила, не скрывая враждебности, повернул к главарю воров автоматный ствол.

— С гражданином начальником перетереть напоследок. — Коля Тайга стоял достаточно близко, и в темноте было видно, как блестят, когда он растягивает рот в улыбке, две металлические фиксы. — Скажу ему пару слов. Отпущу грехи, нельзя на тот свет без отпущения, разве не?

— Ты разве поп? — Брови Червоного взлетели вверх.

— Да и ты не святой! — отрезал Коля Тайга. — Никто здесь не святой, все мы грешники.

— Ага, все к Богу в очереди, — вставил Шарик.

— Сейчас вот начальника очередь, — Тайга кивнул на окровавленного майора. — Завтра, может, твоя, Червоный. Или вот хоть Танкиста. — Кивок на меня. — Или вон Циклопа. — Кивок в сторону одноглазого Томаса.

— Твоя когда?

— И за мной придут, когда надо, — легко согласился Коля Тайга. — Видишь, сколько у нас с тобой, хохол, общего…

— Ты это к чему?

— К тому самому. — Теперь и Коля Тайга повернул голову на звуки стрельбы со стороны выхода. — Все эти людишки, которые тут сидят, — шелупонь, жизни не знают, крови не нюхали. Мне с ними не по пути, им со мной — тоже. Они как спирт найдут и кухню разбомбят, нажрутся, зенки зальют, покричат — вот и вся свобода. Мне и вот этим нормальным бродягам, — Тайга широким жестом обвел свое небольшое войско, — тут, с ними, нечего делать.

— Твое дело.

— Нет, Червоный, это уже наше дело. Общее. Тебе тоже с ними не по пути. У тебя… у всех вас точно есть план. И свое дело вы, мужики, знаете. Тогда мы с вами.

— Кто так решил?

— Я вынес вопрос на коллектив. Мы приняли резолюцию. — Коля Тайга криво усмехнулся. — Все как по закону.

— По вашему закону я не живу, — отрезал Червоный. — Советские законы мне вообще до одного места. А людей у меня хватает.

— У тебя? Тебя здесь кто-то бугром назначил, а, хохол? — оскалился Тайга.

— Меня никто никем не назначал. У нас общих сборов не проводят. Я решаю сам, с кем мне идти дальше и куда.

С Колей Тайгой никто из заключенных здесь, в лагере, не позволял себе говорить вот так, прямо и даже нагло. Немного зная главаря воров, я нутром чувствовал: даже если эти двое между собой о чем-то договорятся, чтобы только не начинать грызню за шаг до выхода на волю, при первой же возможности Тайга ударит Червоного ножом. Или выстрелит в него.

В спину. Иначе с такими, как Червоный, Томас или Лютый, такие, как Тайга и Шарик, не справятся.

Не знаю, как далеко зашли бы эти двое в ту ночь, если бы из темноты не выбежал запыхавшийся Ворон: на шинели с левой стороны расплылось пятно, левая рука двигалась плохо, но правая сжимала автомат. Ворон зачастил возбужденно:

— Друг Остап! Там наши оружие захватили!

— Отлично! — оживился Червоный, тут же забыв про Тайгу и других уголовников. — Потерял много?

— Москалей легло больше! Голыми руками работали, рукопашная началась! Только, друг Остап…

— Ну?

— Там, на вахте… В караулке…

— Что в караулке?

— Засухин… Лейтенант… С ним еще бойцы, у них пулемет… Думаю, патронов мало осталось, часто стреляли… Переговоров хотят…

— Время они тянут! — раздраженно сказал Червоный. — Сирену в поселке наверняка слышали. Связь тут тоже есть, думаю, успели сообщить куда следует. Если и не успели… Один черт из поселка уже подкрепление идет.

— Так что?

— Ничего! Никаких переговоров, друг Ворон! — Он бросил взгляд сначала на Колю Тайгу, потом на захваченного и связанного майора, скользнул глазами по мне, докторше, остановился на одноглазом литовце. — Томас, ну-ка все за мной, на вахту! У нас теперь больше стволов, выкурим всех! — Он опять глянул на воров. — Черт с вами, забирайте майора!

— Когда договорим?

— Никогда мы с тобой не договорим!

Это Червоный выкрикнул на бегу, а за ним поспешили остальные. Меньше чем через минуту я остался один на один с уголовниками, Абрамовым, стонавшим на снегу, докторшей Тамилой, тут же кинувшейся к майору и накрывшей его собой, и Свистуном. Кеша тоже не мог найти себе применения. Потому что воевать с советскими солдатами и офицерами — со своими же, как ни крути, — бывший старший сержант Красной армии тоже не был готов.

Тем временем Коля Тайга немедленно взял ситуацию в свои руки. Двое бандитов оттащили докторшу, еще трое дружно подняли избитого и раненого Абрамова. Главарь подступил к пленному вплотную, коротко замахнулся, сильно ткнул пистолетным стволом в центр лица майора, раскраивая кожу и выбивая дулом передние зубы жертвы.

— Ну как, начальник? Побазарим? Или ты не можешь меня выслушать?

Снова не сдержала крика Тамила. Тайга повернул голову в ее сторону. Я стоял в нескольких шагах от него, поймал даже в темноте этот взгляд, и он мне очень не понравился. Свистун почувствовал мои опасения — сделав несколько шагов вперед, встал рядом со мной.

— С тобой, сучка, тоже поговорим. Ты у нас врач? У нас тут вон сколько больных мужчин. Всех полечишь. Есть у тебя хорошее лекарство, куколка… Не бойся, жить будешь, от этого бабы еще не умирали.

Тамила снова закричала, но Колю Тайгу женщина пока не интересовала. Он опять повернулся к Абрамову, наотмашь ударил в лицо.

— Ну что, молчим, начальник? Холодно, язык примерз на морозе? Ничего, есть где погреться. Там твоих уже много греется. Айда, братва.

Когда начальника лагеря подхватили под руки и поволокли в сторону пожара, он все понял раньше, чем я, потерял контроль над собой, из последних сил задергался в руках своих палачей. Но один из бандитов резко ударил Абрамова сзади в затылок — и тело его сразу обмякло. Теперь майор не сопротивлялся своей страшной участи — только что Коля Тайга приговорил его к сожжению живьем в охваченном огнем бараке.