Он улыбался, глядя на нее.

– Все решат, что мы заблудились, – сказала она, отходя от него. – Хотя я не слышала, чтобы кто-то спускался с холма. А вы?

– Вы нас обманули! – крикнул с того берега лорд Эджертон, когда лорд Иден помогал Эллен пройти по камням. – Вы вовсе не поднимались наверх. Мы со Сьюзен по крайней мере были честны в своей лености, не так ли, дорогая?

– Ах, но зато мы подвергли свою жизнь опасности, переходя ручей по этим камням, – весело отозвался лорд Иден. – А не остались из трусости на этой стороне. Верно, Эллен?

– И еще мы рисковали, что нас затопчут эти резвые детишки, если им придет в голову спуститься, – добавила Эллен. – А, вот и они. Господи помилуй, неужели это кричит Дженнифер? Или это Анна? Вот бесенята! Дженнифер. очень хорошо здесь, милорд, хотя я и боюсь, что она впадает в детство. Я очень благодарна вам за то, что вы пригласили нас.

Граф переводил взгляд с нее на брата и обратно.

– Осмелюсь выразить надежду, сударыня, что здесь хорошо вам обеим, – сказал он и повернулся, чтобы усадить Сьюзен на лошадь. – Вы хорошо выглядите. Неужели это моя супруга бежит вниз по склону? Пожалуй, удачно, что я не взял с собой монокль. Позвольте подсадить вас?

– Если только вы меня немного приподнимете, милорд, – отозвалась Эллен. – Я могу сесть сама.

– Нет, не надо! – И лорд Иден в два шага покрыл разделяющее их расстояние. – Я подниму вас, Эллен.

Лорд Эмберли бросил на брата взгляд, в котором смешались любопытство и удовольствие, а потом с улыбкой повернулся к жене, которая с шумной компанией переходила через ручей.

Граф и графиня пригласили всех желающих присоединиться к ним во второй половине дня для прогулки по берегу, но предупредили, что предпринимают ее ради детей и заниматься будут в основном ими.

Вдовствующая графиня предложила съездить в деревню Эбботсфорд – после того, разумеется, как все отдохнут от утренней прогулки. И она многозначительно посмотрела на Эллен. Выбор в тамошних лавках, сказала она, небогатый, но само по себе местечко красивое. И можно зайти к барышням Стэнхоуп, которые будут в восторге от новых знакомств, или к жене пастора, если только удастся отвлечь ее от быстро растущей стаи их детишек.

Эллен и Дженнифер согласились поехать.

Аллану Пенворту тоже нужно было отдохнуть после ленча. Мэдлин поднялась с ним наверх, стараясь не досаждать ему своей опекой.

– Сегодня прекрасный день, – сказала она. – Вы, может быть, предпочтете посидеть на церковном дворе или перед трактиром, пока остальные будут бегать по лавкам? Вам понравится деревня.

– Я намерен провести это время на природе и порисовать, – сказал он. – Сегодня утром я долго гулял с вашей матушкой, и она снабдила меня всеми необходимыми принадлежностями.

– Прекрасно, – сказала Мэдлин. – Куда мы пойдем? На террасу?

– Мы никуда не пойдем, – возразил он. – Вы поедете с прочими дамами и с удовольствием проведете время в деревне. Я же устроюсь на другой стороне моста и буду рисовать дом.

– Нужно только, чтобы кто-то принес вам этюдник, кисти и прочее, – сказала она. – Я с огромной радостью помогу вам, Аллан. А в деревне я побываю в другой раз.

– На свете существуют слуги, – ответил он. – Это очень просто – попросить их.

– Но мне хочется остаться, – настаивала она. – Я скучаю по тем дням, Аллан, когда мы с вами были неразлучны.

– Только что вы кипели энтузиазмом показать деревню миссис Симпсон. Не нужно ради меня лишать себя этого удовольствия, Мэдлин. Я буду совершенно счастлив, занимаясь рисованием в одиночестве. Я предпочитаю быть один, когда рисую. Так мне лучше удается сосредоточиться.

Они остановились у его комнаты.

– Так вы действительно не хотите, чтобы я пошла с вами? Я вас раздражаю, Аллан?

Он сильно разозлился.

– Вы меня не раздражаете. Отнюдь. Или я опять сказал что-то не то? Ляпнул, да? И снова сделал вам неприятно. Кажется, все эти дни я постоянно огорчаю вас, хотя это совершенно не входит в мои намерения. Тогда останьтесь со мной, Мэдлин, если вы так этого хотите. Я не возражаю.

– Мне кажется, нам нужно разорвать нашу помолвку, – бросила она торопливо. Голос ее звучал не очень твердо, и она с опаской огляделась, убеждаясь, что в коридоре никого нет.

– Что? – Он смотрел на нее, не веря своим ушам. – Неужели я так сильно вас обидел? Значит, я еще большая скотина, чем мне представлялось. Мне просто хотелось, чтобы вы с приятностью провели время, освободившись от необходимости подносить мне всякие вещи. Ну же, Мэдлин, не нужно так остро реагировать. Улыбнитесь мне и скажите, что вы меня прощаете.

– Дело не только в сегодняшнем дне, – проговорила она. – И это не ваша вина. Наверное, это неизбежно, Аллан. Вы выздоравливаете и снова обретаете независимость. Во мне больше нет нужды.

– Нет нужды, – повторил он с горечью. – Да если бы не вы, меня сейчас не было бы в живых. Вы что же думаете, что я могу забыть об этом?

– Я вас не виню, – сказала она. – Да, я была вам нужна. Вы долго опирались на меня. И я совершила ошибку, решив, что так будет всегда. Очень наивно с моей стороны. Теперь я вам больше не нужна. И я должна радоваться, что это так.

Он попытался смехом разрядить напряжение.

– Мы что, не можем просто любить друг друга? Я должен обязательно нуждаться в вас? Зависеть от вас? У нас что же, не может быть обычного счастливого брака?

Она медленно покачала головой.

– Я не думаю, – сказала она, – я не думаю, что мы любим друг друга, Аллан. Настолько, чтобы вступить в брак.

– Я люблю вас, – возразил он. – Вы очень, очень дороги мне. Я обязан вам жизнью и здравым рассудком.

– Я тоже нежно люблю вас, Аллан, – сказала она. – Но я не думаю, что у нас получится счастливая семейная жизнь. Мы слишком разные с вами. Мы станем спорить сначала по пустякам, а в конце концов можем невзлюбить друг друга, не прожив и года. Я не хочу, чтобы так было. Я слишком привязана к вам.

Он тяжело облокотился на костыль и с шумом выдохнул.

– Странный у нас получился разговор. Вы всегда казались такой недоступной. Леди Мэдлин Рейни, вызывающая всеобщее восхищение. Я думал, что меня вы вообще не замечаете. А теперь получается – вроде бы я покинул вас.

Сделал несчастной.

– Нет, нет. Вас действительно ни в чем нельзя обвинять, Аллан. Просто я несчастна сама с собой. Моя жизнь – словно цепь самообманов. Но на этот раз я была совершенно уверена… Ах, да это не важно. Нужно радоваться, что мы образумились, пока не стало слишком поздно.

– Значит, мне надо заказать на завтра экипаж, – сказал он.

– О нет! – Она коснулась его руки. – Нет, Аллан. От этого будет невыносимо больно и трудно. Прошу вас, останьтесь. Вам ведь симпатичны мама, Эдмунд, Доминик? И вы рисуете и играете на фортепьяно. Здесь вы обретете большую самостоятельность, найдете себя. Поживите здесь какое-то время.