правилом тоже было трудно поспорить в Исар-Диннах, где молодые всегда уступали дорогу пожилым, бедные — богатым, простолюдины — знатным вельможам, поэтому Ватрушка без проблем отодвинулся в сторону обочины, позволяя магической процессии во главе с Азурком пройти вперёд.

— Всегда был бы ты таким покладистым, то не обрушил бы позор на свою семью, — на мгновение глаза бывшего ученика и наставника встретились, из-за чего разразился настоящий пожар. — Однако, признаюсь, давненько ничто не услаждало мой взор так, как порка, которую тебе задали в счёт изгнания. Хотя, нет, я приврал. Гораздо приятней было видеть, как сановники обрезают твои волосы. Ха!

— Ха-ха-ха! — поддержала толпа предводителя.

По лицу Онкелиана было понятно, что ещё один миг — и он с голыми руками набросится на Азурка, и, чем демоны не шутят, ещё убьёт несчастного. Уж больно волшебник был дряхл и немощен. Поэтому новый подмастерье взял хозяина под локоть и повёл вверх по улице, прочь от беды. И почему на старость лет Азурок стал таким ненасытным и злопамятным? Видимо, добро проще забывается, а брюхо так вообще впрок не набить.

— Меня остригли, однако мои волосы по-прежнему со мной, — наконец, выдал Ватрушка шипящим тоном, словно изъяснялся на наречии змей. — А вот ваша грива, достопочтенный гебр, уже истлела и ушла под землю прежде своего владельца. Какое упущение! Небось, вы потеряли свою силу? Ну… я имею в виду, как волшебник?

— Что? Ах ты нахал! Ты никогда… повторяю: ты никогда теперь не сможешь колдовать! Руку твою поразит слабость, а уста сомкнёт безмолвие… Я прослежу… Прослежу! Чтобы тебя наказали снова!

— Пойдёмте, господин. Нам пора в магистратуру, — подмастерье аккуратно уводил разбушевавшегося старца.

Разумеется, Онкелиан не верил в подобную чушь: в магическую силу волос или в устные проклятья, но, тем не менее, в его душу закралось зудящее сомнение.

А что, если Азурок прав? И Ватрушка никак не может разобраться в заклятье только потому, что его лишили звания и остригли ему волосы?

Кажется, именно из-за таких злопыхателей в сердце Онкелиана начали заниматься и прорастать гнилые семена. Дай рукам дело… только если дело это будет праведным, так? Голову наводни мыслями, но не гнусными, а славными, и тогда в устах появятся добрые слова. Но если тебя сковывают мрак и духота, то во рту рождается лишь скверна проклятий.

Когда твой цветок цветёт по причине зла, то плоды, что он приживает — это ревность, зависть, ненависть и ожесточение сердца. В час заступничества Ватрушка неожиданно поклялся небесам, что отомстит Азурку во что бы то ни стало. Боги вольны назначать любую цену данному зароку, на выплаты Онкелиан не поскупится!

Впрочем, в тот день Ватрушка не поскупился только на выпивку. И вместо того, чтобы благополучно вернуться в ставку Белой Семёрки и приступить к изучению трактата, он взялся принимать на душу иную горечь — пил в тавернах зан, крепкий и прозрачный спиртной напиток Элисир-Расара, полученный из ржи и ячменя.

В итоге, волшебник вернулся домой лишь затемно, в компании початой бутылки вина. Чудом он добрался до дверей и совладал с мудрёным замком. Вообще-то, Ватрушка планировал отоспаться где-нибудь в укромном переулке или под мостом, но Тортик приволок к порогу ставки своего хозяина.

Когда Онкелиан проник в собственную спальню, с трудом преодолев крутую лестницу в башне, то рухнул на измятую постель. Из его рук выпала бутылка с вином и покатилась по полу.

Миновало какое-то время, прежде чем Ватрушка пришёл в себя. Приложив колоссальные усилия, он разлепил глаза ближе к полуночи, в час исчезновения света, и рядом с его койкой сидел Момо в небольшом раскладном креслице. Актёр, придя в покои после соседа, обнаружил последнего мертвецки пьяным, громко сопящим и храпящим, и распространяющим вокруг себя отвратительный смрад. В целом, картина была весьма впечатляющей, и Момо собирался как следует ей насладиться, поэтому уселся на раскладной стул, откупорил наполовину пустую бутылку вина, пригубил напитка и стал наблюдать за происходящем.

— Ты что делаешь, извращенец? — раздражённо прохрипел волшебник осипшим голосом.

— Да вот, смотрю, вдруг тебя начнёт тошнить, и ты ещё захлебнёшься рвотой. Хоть увижу, как ускользает жизнь из твоих немощных рук, как коченеет труп.

— Заткнись, полезай наверх и спи уже, — рыкнул Онкелиан, указывая жестом на второй ярус кровати.

— О, да я бы с радостью, только ты так отчаянно храпишь, что у меня уши закладывает! — злобно прокричал Момо, после чего снова прижал свои бледно-розовые губы к горлышку бутылки.

Ватрушка приподнялся на руках и сразу ощутил сполна, как трещала и раскалывалась его худая голова. Решив, что он уже непозволительно протрезвел, Онкелиан протянул к Момо пальцы и радушно улыбнулся.

— Это моё вино. Дай тоже выпить.

Только Момо не подчинился. Он хлебнул ещё, закупорил бутылку и отставил её, убрав на самый дальний краешек деревянного стола, захламлённого различными предметами.

— Ещё чего, ты и без того налакался.

Наспех сняв куртку и сбросив сапоги, Момо без стеснения улёгся поверх Онкелиана, после чего спокойно спросил:

— Ну? И в чём дело? Чего ты так напился?

— Ох, отвали уже! И без тебя… — Ватрушка зарядил расправленной пятернёй в лоб нарушителю, отпихивая наглеца как можно дальше от себя, — и без тебя тошно. Не липни ко мне.

Правда, вскоре Ватрушка вспомнил сам, отчего же он сегодня пустился во все тяжкие и набрался, словно моряк на побывке на суше, в родных степях. Его вновь охватил жар злобы и негодования, а во рту опять появился омерзительный вкус… что же это? Не зан, и не дешёвое вино. Тогда… что?

— Я не могу расшифровать заклятье, не могу прочесть его… — обречённо выдал до сих пор пьяный маг, утыкаясь лицом в подушку.

— Ах, это? Не переживай, я что-нибудь придумаю, — тихо объявил парнишка, сдвигаясь на край койки и обнимая собственные ноги. — Ты ведь не единственный маг в Исар-Диннах, а у меня имеются связи, я много кого знаю из гебров, и даже среди жрецов Дубовых Рощ. Да и сам могу взглянуть…

— Ну, конечно, куда без твоего бахвальства! — неожиданно вспылил Ватрушка и тут же подскочил, принимая сидячую позу. — Этот пергамент не подобает показывать кому попало, иначе «добрые помощники» навредят нам! Ты понимаешь это или нет?!

Ватрушка всё повышал и повышал голос, выплёскивая больное и накипевшее на неповинного соседа по комнате. В определённый момент волшебник начал думать, что разбудит и поднимет на уши весь дом своими криками, а это нынче не входило в его планы, поэтому мужчина снизил обороты.

Наконец, он понял, что за зловещий привкус разъедал его горло