– А потом я узнала, что наша крепость уничтожена.

– Дония, – пробормотала я изумленно.

Это действительно была она. Она – здесь. Живая и невредимая!

– И вот я оказалась в Хризантеме, а ты улетела, Немезида. Я так за тебя волновалась!

– Дония! – хрипло выкрикнула я и порывисто обняла ее.

Я ее обнимала, а она то смеялась, то плакала, то снова смеялась, и этот смех звучал для меня прекраснейшей музыкой во вселенной. «Она жива, жива…» Сама того не замечая, я дрожала как в лихорадке, из горла вырывались какие-то сдавленные звуки. Все это встревожило Донию, она попыталась отстраниться, но я не разжимала рук до тех пор, пока она не пискнула:

– Немезида, ты слишком сильная, мне же больно. – Дония сжала мое лицо своими ладошками, всматриваясь. – Я тоже по тебе ужасно соскучилась. Как тебе тут жилось? Хорошо?

– Нет, – не сразу ответила я, мне понадобилось время, чтобы понять этот глупый вопрос.

– И мне нет, – грустно улыбнулась она.

Ничего. Теперь все пойдет иначе. Для нас обеих.

Дония снова была со мной. Она выжила. Чего еще я могла просить у Вселенной? Я не могла больше сомневаться, что существует нечто абсолютно превосходящее меня, нечто доброе, справедливое и милостивое. То, о чем рассказывали священники в Великой Гелиосфере. Рядом со мной сидело живое доказательство этому. Звездный свет никогда не благословит дьяболика, однако в этот момент я готова была сделаться самым горячим адептом Живого Космоса за то, что он вернул мне Сидонию.

Больше никому не позволю ее у меня забрать. Но стоило об этом подумать, как меня охватила страшная тревога. Если кто-нибудь обнаружит ее здесь, в живых ей оставаться недолго. Стоило кому-то узнать в ней настоящую Сидонию Эмпиреан, и нас обеих казнят: ее – за то, что она отправила меня вместо себя, а меня – за то, что заняла ее место. И неизвестно еще, что будет после этого с Тайрусом. Император обрушит весь свой гнев на племянника, а всяческие Пасусы горячо потребуют искоренения любого намека на эмпиреанское влияние.

Но какая у нас была альтернатива? Не могла же Сидония терпеливо дожидаться смерти императора, выдавая себя за мою гувернантку? Она по праву являлась сенатором и наследницей своего отца. Несколько последующих дней я раздумывала над этой проблемой. Ни на минуту не покидая виллу и напрочь игнорируя все послания Тайруса.

После периода смуты и непокоя из моей жизни исчезли все странности и двусмысленности, сменившись кристальной ясностью и полнотой бытия: Сидония вновь была здесь, а я была ее дьяболиком. И это было правильно. Не требовалось больше стенать о том, как вселенная может продолжать существовать после смерти Донии и как бессмысленно мое собственное существование.

Дония хотела узнать о моей жизни в Хризантеме, и я поведала ей все, до мельчайших подробностей. Когда я рассказала об охлаждении Гладдика, она, к моему изумлению, лишь улыбнулась, с нежностью пробормотав: «Ох, Немезида», как будто это вообще не имело для нее никакого значения. Немного посмеялась, услышав о провале Элантры, пытавшейся подловить меня на еретичестве. Опечалилась, узнав о том ужасном дне, когда была казнена ее семья. По щекам Донии потекли слезы, а я, прервав рассказ, долго успокаивала ее, гладя по спине, а она заново оплакивала свою потерю. Объятия никогда мне не удавались. Еще когда я жила у Эмпиреанов, подобные жесты казались каким-то странным танцевальным па, хореография которого оставляла желать лучшего. Однако в последнее время я немного потренировалась с Тайрусом, и сейчас обретенное умение неплохо мне пригодилось.

– Все хорошо, – шептала я до тех пор, пока ее слезы не высохли.

– Расскажи, что случилось после, – попросила Дония, вытирая щеки ладонью.

Мне ужасно не хотелось. Воспоминания о днях, когда я была уверена в ее смерти, ощущались, как удар ножом в сердце. Или как если бы из меня начали вытягивать жилы.

– Я совершенно растерялась и попыталась напасть на императора, – с трудом выговорила я, взглянув на события со стороны, словно они происходили с кем-то другим.

Дония охнула.

– Его дьяболик, Злючка, сразилась со мной. Она бы расправилась со мной, но… за меня вступился дофин. Императорский наследник.

– Тайрус Домитриан? – удивилась Дония, поглядев на меня оленьими глазами.

– Да. Он убил Злючку. Потом мы с ним заключили союз, – понизила я голос, хотя никто не мог нас подслушать.

Тайрус через день отправлял к нам на виллу собственных дронов – проверить, не установлено ли следящее оборудование. Зная об этом, я посвятила ее в наш с ним план восстановления его репутации, чтобы он мог уничтожить своего дядю и при этом остаться в живых. Слушая, Дония приникла ко мне, опустив голову на мое плечо.

– Мы отомстим за твою семью, – закончила я.

– Ой, Немезида, все это выглядит очень опасно. Я боюсь тебя потерять.

– Ты меня не потеряешь.

Ну, да, она была права, это – опасно. Раньше опасность нашего предприятия мало меня заботила, но в тот день, когда вернулась Сидония, все изменилось. Я не хотела больше выдавать себя за наследницу рода Эмпиреан, узурпировав ее законное место. Мой маскарад подошел к концу. К тому же, если я подожду с этим до того, как императором станет Тайрус, ему самому придется примерно наказать меня. Я вздохнула, зная, что с радостью заплачу эту цену. Это – мой долг перед Сидонией.

– Какой он, Тайрус Домитриан? – спросила она.

От одного упоминания его имени меня так и бросило в жар. Я невольно отвернулась от Донии, боясь, что мое лицо меня выдаст.

– Он умен, – ровным голосом произнесла я. – Чрезвычайно умен. И очень решительно настроен.

– А он… Ты ему доверяешь?

«Да», – хотелось крикнуть мне, но почему-то в ее присутствии моя уверенность меня смущала.

– Настолько, насколько я вообще могу доверять кому-то, кроме тебя.

– Ты рассказала ему обо мне?

– Нет! – ответила я излишне резко, так что Сидония вздрогнула и подняла на меня глаза. – Ты… – Я взяла ее за подбородок. – Будешь сидеть здесь тихо, как мышка, пока я не придумаю план. Я не могу… – мой рот тут же высох, а сердце застучало быстрее. – Не могу потерять тебя снова.

– Знаю.

– Это меня раздавит.

– Знаю. – Она прижалась ко мне, и я почувствовала ее слезы на своей коже. – Я тоже тебя ужасно люблю, Немезида.

Я вздохнула. Такие слова мне было не под силу произнести, но Сидония свободно читала в моем сердце. И это сердце полностью принадлежало ей. Да, Тайрус перевез меня через реку, но я опять превратилась в скорпиона, вернувшись к своей истинной природе. Мое предназначение – защищать Сидонию, чего бы мне это ни стоило. Даже если придется ужалить Тайруса.

Семена недоверия, посеянные в разуме тирана, быстро дали всходы. После нашего возвращения с Люмины Рандевальд больше не относился к племяннику снисходительно. Тайрус, в свою очередь, тайно развернул кампанию по дискредитации дядюшки. Действовал при этом осмотрительно, так что лишь самый параноидальный ум мог бы что-нибудь заподозрить.