– Посмотри на меня, – попросил Тайрус, ласково прикоснувшись пальцем к моей щеке.

Я вздохнула, стараясь избавиться от тревоги, и подняла взгляд. Его проницательные умные глаза, казалось, заглядывали в самые глубины моего сердца.

– Ты совершенно необыкновенная, – тихо сказал он. – Наверное, это крайний эгоизм, что я хочу, чтобы ты была только моей.

– Хочешь, чтобы я… что? – непонимающе переспросила я.

Он улыбнулся и поцеловал меня в губы.

Вокруг не было никого, перед кем требовалось разыгрывать спектакль, но его мягкие, горячие губы крепко прижались к моим. Растерявшись, я застыла, в то время как его пальцы перебирали мои волосы. Это было любопытное ощущение. Когда он терся своими губами о мои, мне вдруг показалось, что я – таю. И его мудрые пальцы это поняли и принялись ласкать мой затылок. Тайрус был силен, я лишний раз почувствовала это по той властности, с которой его рука обхватила мою шею. Однако в жесте не было ничего угрожающего. Напротив, это было нежнейшее прикосновение на свете. Его губы стали более нетерпеливыми. Мои ладони, словно не подчиняясь мне, нашли путь к его телу и принялись исследовать рисунок его мускулов.

Планета осталась где-то далеко, нас окружала головокружительная чернота космоса. Я прижалась к Тайрусу. Казалось, каждая частица моего тела пробудилась к жизни. Прежде я даже не подозревала, что можно испытывать подобные чувства. Теперь я не узнавала саму себя. Возврат к прежней обыденности сделался чем-то немыслимым.

И тут его тело превратилось в чудо. Я водила ладонью по его разгоряченной, словно от лихорадки, груди. Тайрус притиснул меня к стене. В иллюминаторе за его плечом виднелся узкий край Люмины, становившийся все меньше и меньше, сменяясь россыпью звезд. Губы Тайруса заставили мой рот раскрыться, и я ощутила вкус его языка…

Вот оно! Вот что значит – жить! Быть живой, быть человеком.

Мне хотелось, чтобы это длилось вечно.

Наконец Тайрус отстранился и заглянул мне в глаза. Мне показалось, что я сейчас упаду. Слабость должна была бы меня напугать, но сейчас я воспринимала ее как пустяк, отвлекающий от главного, от того, что разворачивалось между нами. Я всматривалась в его лицо, увидев то, чего не замечала раньше. Сотни важных подробностей настоятельно требовали моего внимания. Зеленые точечки в серо-голубых радужках; его напряженный взгляд, заглядывающий в глубины моей сущности… Как я могла прежде не замечать аромата его кожи или уверенную силу рук? Когда я гладила его бицепсы, под моими пальцами будто сверкали искорки.

Теперь я знала, что такое настоящий дурман. Много раз видела, как люди глупо хихикают или спотыкаются, не разбирая, куда идут. Возможно, теперь я лучше всех поняла, что такое молния, поскольку чувствовала себя ею, и мое электрическое «я» постепенно распространялось на всю вселенную.

Тайрус улыбнулся застенчивой таинственной улыбкой, приподнял мой подбородок и вновь прижался губами к моим губам.

«О да!»

Вдвоем мы как-то добрели до бархатного дивана и упали на него, так и не отрываясь друг от друга ни на секунду, словно намагниченные. Не совершали ли мы глупость? Я не знала. В голове стоял сплошной туман. Но я ясно чувствовала, что происходящее – правильно, и это было главным. Ощущение целостности разлилось по моему телу…

Прошло несколько долгих минут. Тайрус провел пальцем по горбинке на моем носу.

– Как ты это заработала? – пробормотал он.

– Сражаясь в коррале, – ответила я, всматриваясь в ямочку на его подбородке и россыпь веснушек. – Ты не меняешь свою внешность, как прочие.

– Пустая трата времени. А почему ты спрашиваешь? Считаешь, должен?

– Нет, – после некоторого размышления ответила я. – Теперь каждая из твоих черт является для меня сигнатурой. Веснушки, волосы, подбородок… Твои глаза.

Глаза у него были замечательными. Он никогда не отводил их, встречаясь со мной взглядом.

– Так ты давно за мной наблюдаешь?

– Я наблюдаю за всеми. Но, да, за тобой – особенно пристально, – ответила я, глядя, как он пытается сдержать улыбку, но в конце концов не выдерживает и улыбается.

Тайрус уткнулся мне в плечо и вздохнул. Мурашки так и побежали по моей спине. Провела рукой по его медным волосам, чувствуя, что его мускулы до сих пор напряжены и он старается скрыть накопившуюся усталость.

– После таких приключений людям нужен отдых, – сказала я. – Спи.

Тайрус перевернул меня, прижав спиной к своей груди. Мы лежали, и его дыхание щекотало мне шею. Никогда еще я не спала с кем-то в одной постели. Но через несколько минут убедилась, что ничего страшного в этом нет. Напротив, мне было хорошо и спокойно. Его губы прошептали мне на ухо:

– Спокойной ночи, Немезида.

Я улыбнулась, хотя он не мог этого видеть. Улыбнулась темной каюте, холодному и бесчувственному звездному свету, льющемуся из иллюминатора. Лежала и с удовольствием вслушивалась в его дыхание, совсем скоро ставшее глубоким и ровным.

Мне же было не до сна. Я не могла заставить себя уснуть, чувствуя рядом чужое тело. Я вся дрожала от желания лучше изучить того, кто сейчас прижимался ко мне. Осторожно, чтобы ненароком не разбудить Тайруса, я развернулась и принялась его рассматривать. Серебристый звездный свет скрадывал острые скулы и волевой подбородок. Кончиком мизинца я провела по волоскам на его руке.

Меня изумляла странность ситуации. Дьяболики не способны испытывать желания, а между тем я не находила другого слова для этой жажды познать другого человека. Жар в моей груди все усиливался. При этом у нас с Тайрусом не было генетической связи, следовательно, подобная причина моих чувств исключалась. Таким образом, это могло быть только проявлением моего человеческого начала, чистого и врожденного. Дония была права. Оно всегда гнездилось внутри меня.

От волнения у меня перехватило дыхание. Захотелось сразу же разбудить Тайруса и поблагодарить, как он благодарил меня за спасение своей жизни. В каком-то смысле теперь было то же самое.

Я легонько дотронулась носом до его лица. Ему требовалось куда больше сна, чем мне, и он был бледнее обычного. Видимо, ожидание скорой казни сказалось на его состоянии сильнее, чем он хотел признать. В общем, будить его я не стала.

Мы нырнули в подпространство, и серебристый свет снаружи сменился абсолютным мраком. Потихоньку встала и, прежде чем выйти, бросила на Тайруса последний взгляд. Все изменилось – мне открылась красота каждого обыденного явления: гладкость панелей, выстилающих коридор; колебания моего платья вокруг лодыжек… Я чувствовала, что угодила в волшебный сон. Мое размытое отражение мелькало в панелях. Я остановилась, чтобы получше себя рассмотреть, и не узнала это улыбающееся существо. Оно ничем не походило на унылое создание с пустыми глазами, которое я привыкла видеть в зеркалах крепости Эмпиреанов.