— Ты не понимаешь! — взревела Элина, хватая меня за плечи.

Я с трудом смогла оттолкнуть её, чувствуя, как по губам и подбородку стекает что-то горячее. Мимолётно коснулась ладонью лица, видя на пальцах кровь. Но как бы тошно мне не было, я посмотрела в глаза той, которая по какой-то ошибке являлась моей матерью, и произнесла спокойно:

— Не понимаю. Расскажи мне.

Женщина холодно улыбнулась и протянула руку, чтобы провести по моей щеке, но я отшатнулась. Не нужны мне её прикосновения.

— Как скажешь, — улыбка стала шире. Но рассказывать она мне ничего не стала, взмахнула рукой и передо мной открылась занимательная картина.

Молодая девушка, в которой с трудом угадывались черты матери, лежала на обнажённой груди какого-то парня. Он нежно гладил её по волосам и что-то шептал, но слов я не расслышала. Потом картинка сменилась, и вот уже этот же парень грубо держит Элину за руку и что-то пытается донести до неё. На лице молодой ведьмы блестят слёзы. Следующая сцена показала, как этот парень женится на другой девушке. Посреди поляны накрыты столы, вся деревня собралась поздравлять молодожёнов, и только Элина стоит в тени деревьев и со злостью смотрит на всеобщее веселье.

Тьма рассеялась, и я посмотрела на мать с едва сдерживаемым раздражением:

— Это всё ради мести?

Любовь, конечно, бывает зла, но не настолько же! Ни один мужчина не достоит того, чтобы ради него отдать свою душу тьме.

— А как иначе было донести до него, что он не прав? — Элина жутко усмехнулась. — Я пообещала отобрать у него самое дорогое, и я это сделала.

Женщина вновь взмахнула рукой, и я увидела, как староста безутешно рыдает над покалеченным телом дочери. Алана была мертва…

Я вздрогнула, а догадка так и вовсе заставила скривиться:

— Сорин и был тем парнем?

— Его внешний вид — тоже моя заслуга, — с противоестественным удовольствием протянула Элина.

Не успела я больше ничего сказать, как она разразилась пламенной речью:

— Он растоптал наши чувства, ради власти. Его невестой стала дочка тогдашнего старосты. Удачная партия. Так, а чем я хуже? Я, ради силы, продала свою душу, и получила возможность отомстить любимому.

Покачала головой и прошептала:

— Если бы ты любила его, то отпустила бы.

— Много ли ты понимаешь в любви, — фыркнула она.

— А остальных ты за что так ненавидишь? — мне становилось трудно дышать. Сила билась, пытаясь изгнать тьму, но ей не хватало чего-то.

Элина расхохоталась и с презрением процедила:

— Они все потешались надо мной. Над брошенной ведьмой, которую променяли на деревенскую красавицу.

Я смотрела на неё и понимала, что моя мать попросту сумасшедшая. Чокнутая девица, которая не принимает отказов. Как она смогла такой стать? Ведь бабушка, я уверена, воспитывала её иначе.

Я собрала остатки сил и улыбнулась:

— Я думаю, что тебе пора.

Элина улыбаться перестала. Подошла ко мне и кончиком пальца провела по моей щеке:

— Милая, неужели ты сможешь убить свою мать? Я же люблю тебя… — она фальшиво всхлипнула.

— Так же, как любила моего отца? — я не чувствовала к ней жалости. Мяус прав, каждый сам выбирает свой путь. И мой — отнюдь не такой же, как у Элины.

По губам женщины зазмеилась хищная улыбка:

— Ты уверена, что у тебя хватит сил? — тёмные брови взметнулись вверх. — У Фионы это получилось лишь потому, что я была слаба, а сейчас…

Она не договорила, вздрогнула. А потом и я почувствовала это… Жар. Воздух вокруг нас стал сухим и горячим. Но я по-прежнему ничего не видела. Лишь Элину и тьму, что нас окружала.

— Проклятые драконы, — процедила женщина и попыталась уйти, но я не позволила — схватила её за руку и прошептала:

— Мне очень жаль, что именно ты моя мать, — прикрыла глаза и мысленно произнесла: — Я готова.

Мне никогда не понять игр высших сил, но источник вновь проверял меня. Смогу ли я уничтожить ту, что звалась моей матерью. Смогу. Ради всех, кто имеет право на счастливую жизнь.

Элина закричала. Я же не стала открывать глаза, лишь держала холодную ладонь в своих руках и вспоминала, как бабушка учила меня кататься на велосипеде, как помогала делать уроки, как уверяла, что злость и ненависть вредят в первую очередь моей душе. А ещё, словно наяву я увидела улыбающегося Мяуса.

— Ты всё правильно сделала, — прошептал он, и в этот момент наступила тишина. Оглушающая, но отнюдь не пугающая.

— Дарина! — рядом со мной прозвучал голос Себастьяна. Слабо улыбнуться, и потеряла сознание.

Глава 24

Я стояла возле источника. Всё вокруг сияло и мерцало под слабым светом луны. Рядом никого не было, почти…

Прямо на каменном постаменте сидел пожилой мужчина. Его длинная седая борода свисала до самой земли. Старик щурился и улыбался.

Мне не нужно было гадать, кто передо мной:

— Почему вы не остановили её?

— Твоя мать сама выбрала этот путь… — тот, кто раньше не показывался мне, склонил голову к плечу.

— Но вы могли предотвратить всё это, — не унималась я.

— Не мог, выбор всегда остаётся за людьми, я лишь принимаю их выбор.

Я уселась на тот самый пенёк, где меня обычно дожидался Мяус.

— Это несправедливо, — пробормотала глухо.

— Справедливость относительна. Ты же сама понимаешь это.

Понимаю, но не принимаю.

Помолчали. Я чувствовала небывалую лёгкость. И желание…

— Я же смогу ему помочь?

Старик улыбнулся шире:

— Если готова расстаться с жизнью ради мальчишки, то можешь.

Пусть я поступила правильно, спасла тех, кто не был ни в чём виноват, но жить, зная, что сделала… Нет, это не в моих силах.

— Элина же больше не вернётся?

Мой собеседник провёл сморщенной ладонью по густой бороде и прикрыл глаза:

— Не вернётся. Драконье пламя сделала то, что мы с Фионой не смогли сделать много лет назад.

Вот почему она их так невзлюбила.

— Я могу идти?

— Иди, — кивнул старик. Его улыбка стала лукавой, но я не стала обращать на это внимание.

И я пошла… куда-то. Ноги сами привели меня к избушке, но я смогла заставить себя зайти в неё. Свернула к тропинке, что вела в деревню, но где-то на середине пути услышала детский голос:

— Дарина, не уходи, пожалуйста.

Мик… Мальчишка звал меня, и я не имела права не откликнуться на его зов. Закрыла глаза, а открыла их уже на знакомой кровати в палаточном лагере драконов. Рядом со мной сидел заплаканный ребёнок. Его плечи вздрагивали, а по щекам текли крупные слёзы.

— Ну и чего