— Падающая звезда? — спросил Дамион.

— Да. Великий чародей из мохарцев видел, как она упала, давным-давно это было. Племя боялось подойти к ней, а чародей, когда приблизился, увидел, что его силы тем слабее становились, чем ближе подходил он к небесному камню. Он тогда понял, что это мощная вещь, дар богов, и закопал камень в землю. Потом над ним построили этот город, и вот почему никакая магия здесь не действует и ни один злой дух или колдун не может и близко подойти.

— Холодное железо, — сказал Дамион. — Камень из железа, и он одолевает любое волшебство.

— Даже при этом я все равно вижу здесь сны, потому что их посылают мне высокие боги звезд, которых вы называете элирами и которые не боятся железа. Но продолжаю мой рассказ: этот воин знал о закопанном камне с неба, нашел его здесь и отломил от него кусок, чтобы сковать оружие. Этим оружием он смог загнать шамана-леопарда в его исходное обличье и сразить его.

Наступило молчание, прерываемое только далекими голосами из деревни. Кажется, там затевался новый спор. Но Дамион еще был под властью рассказа.

— Страшная история. Это правда?

— Да, это правда. Каждому шаману в молодости рассказывают эту историю, чтобы его предостеречь. — Лицо Вакунги стало мрачно-серьезным. — Есть опасность, когда оборачиваешься зверем: дух следует за телом, и в конце концов человек начинает сочетать в себе худшее от человека и зверя. Этот Мандрагор, как ты говорил, часто пребывает в виде дракона. И это плохо, очень плохо.

— Почему? Драконы не звери, и они не злы.

— Дело вот в чем: я тоже часто слышал, что они и мудры, и добры. Но они привыкли к своим большим удобным телам и о них не думают. А для человека вдруг получить такой дар, такую мощную форму — опасно. Он может начать с презрением относиться к человеческому в себе и поверить, что стал высшим существом. Дракон сам себя не считает огромным, как ты не считаешь себя гигантом — хотя ты гигант по сравнению с мелкими животными. Но человек, который принимает непривычную форму дракона, погружается в непривычную силу и огромность. Вот в чем разница. Я думаю, Мандрагору нужна не мудрость дракона, но лишь его сила и размеры: он хочет быть не просвещенным существом, а лишь более крупным и сильным животным. Это ложный путь, и многие до него шли этим путем к собственному краху.

— Откуда ты все это знаешь? — спросил завороженный Дамион.

— Мой тотем рассказывает, и он никогда не ошибается.

— Твой — кто?

— Духовный помощник. Входящий в Великие Сны обычно встречает там свой тотем — духа, который проводит его по жизненному пути к цели. Мой появляется передо мной в облике пустынной лисицы. Я его много раз встречал в своих видениях, и он много раз за эти годы делился со мной мудростью. И я привык внимательно прислушиваться к его словам — он мудрый старый лис. — Шаман улыбнулся. — Если тебе предстоит быть истинным немереем, ты должен будешь войти в Сны и говорить со своим тотемом.

Дамион поднял глаза и увидел, что к ним идет Йомар. Издали еще доносились возбужденные голоса.

— Что там, Йо? Что стряслось?

— Эта девчонка — ходячее несчастье, — бросил Йомар, подходя. Но с какой-то странной интонацией, будто вопреки раздражению не мог подавить смешинку. — Мы обсуждали план, как освободить смертников. Лорелин, как обычно, требовала, чтобы ей дали сказать, и воины подняли ее на смех, говоря, что женщина воином быть никак не может. Она предложила это доказать, вызвав их на бой — всех сразу. Трое приняли вызов.

— И что?

— Двое до сих пор без сознания. Третий на правую ногу наступить не может. — Йомар вскинул руки. — Трое выведены из строя, и это накануне набега!

— Если она так может, то она стоит троих мужчин. Возьми ее с нами, Йо.

— Мне просто противна мысль о женщине в бою. — Йомар плюхнулся рядом с Дамионом, положив руки на колени.

— Мне тоже. Это против всего, чему меня учили. Сама мысль, что женщину могут ранить или убить, невыносима. Но с чего мы взяли, что мы можем терпеть боль, а женщины — нет? Они, в конце концов, рожают, а это должно быть больнее, чем мы себе можем представить. Но они это выдерживают. Сам знаешь, они не стеклянные.

Йомар неохотно кивнул.

— В лагере женщины часто выдерживали тяготы лучше мужчин и жили дольше.

— Так вы придумали план?

Йомар посмотрел мрачно.

— Если это можно так назвать. Сейчас обсуждаем.

Дамион вместе с ним вернулся в центр деревни, где вели горячий спор мохарские воины. Лорелин тоже была здесь — стояла на коленях в сторонке и молилась в молчаливом раскаянии. Мужчины теперь держались от нее на почтительном расстоянии. У Дамиона возникло чувство, что с этого направления можно не ждать неприятностей: для них же самих было бы лучше счесть ее ангелом. Намного почетней получить по морде от бессмертного духа, чем от смертной женщины.

Несколько возможных планов действий после горячих дебатов было отвергнуто. Единственный план, при котором всех бы сразу не перестреляли, был самым отвратительным: просто послать в город несколько бойцов с Кираном Йариссом, переодев их его женами. Когда будут проводить смертников, они сбросят маскировку, убьют сторожей и освободят заключенных. А когда стражники мешать не будут, никто их в городе не задержит: зимбурийские граждане вмешиваться не станут, если гнев по поводу будущей казни так силен, как утверждает Йарисс.

Унгуру возражал.

— Насчет переодеваний в женское платье — я даже обсуждать не буду! Это бесчестье!

— Согласна, — поддержала его Лорелин. — Я тоже ни за что этого делать не буду.

Йомар уставился на нее с неподдельным раздражением.

— Но ты же женщина!

— Я не трус, чтобы скрывать от врагов лицо! — отрезал Унгуру. — Воины так не делают.

— Ладно! — Йомар вскинул руки кверху. — Делайте как хотите. Скачите прямо на зимбурийцев на своих степных конях с геройским боевым кличем. Вас нашпигуют стрелами, зато хоть с честью умрете.

Старый шаман, узнав о плане, не выдвинул возражений. Он только раздал всем маленькие костяные талисманы и кусочки шкуры.

— Священные дары, мохарские талисманы удачи, — объяснил вождь племени Дамиону и Лорелин, с недоумением разглядывавшим выданные им кусочки. Некоторые были взяты от ящериц или грызунов, другие — от более крупных животных. — Дух зверя живет в его костях и шкуре — так мы верим — и входит в того, кто ими владеет. Человек, носящий шкуру льва на собственной коже, становится силен и бесстрашен, а владелец кожи газели — легок на ногу. Змея жалит с быстротой молнии, а ящерица всегда уходит от врага, потому что оставляет хвост у него в зубах и убегает.

Йомар поднял шкурку за хвост, посмотрел на нее с явным отвращением.

— Шкурка тушканчика, — сказал шаман. — Этого зверька очень трудно поймать, и потому это мощный талисман удачи.